Война и мир. Том 4

Героев автор то сближает, то разводит в разные стороны, сохраняя за собой главную оценку прошлого и настоящего, событий и нравов. Изображение Бородинского сражения — центральная кульминация всего произведения, «…я напишу такое Бородинское сражение, какого еще не было», — сообщал Толстой жене после приезда из Бородина в сентябре 1867 года (т. 83, с. 152–153). Да, такого описания не было ни в военно-исторической, ни в художественной литературе. Толстой посягнул на традиционное истолкование позиции, занятой русскими и французами (см. план предполагаемого сражения и происшедшего сражения» в тексте произведения). Но наиболее существенна оценка последствий сражения, в котором сталкиваются почти все главные герои «Войны и мира». Каждый извлекает из нее свои уроки. Пьер у Можайска только при виде «работающих на поле сражения бородатых мужиков» понял ранее услышанное «о торжественности и значительности настоящей минуты». Солдатское понимание происходящего — «Всем народом навалиться хотят…» — становится состоянием его сознания. Пьер «замер от восхищенья перед красотою зрелища».

В разгар сражения Бородинское поле никто не видит, а затем происходит смена впечатлений. «В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, — в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами». Уничтоженную батарею Раевского видит Пьер Безухов. Точка зрения героев все время смещается, видоизменяется. Не «игра», затеянная Наполеоном, не красивое зрелище, как показалось Пьеру, а самое страшное, невиданное, ужасное. «Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» — думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения». Описание Бородинского сражения завершается авторским отступлением, показывающим весь трагизм происшедшего. То, что видел в начале сражения Пьер Безухов, обернулось страшной картиной жертв войны. «Над всем полем, прежде столь весело-красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови».

Картина Бородинского сражения дана в разных тонах — от радужного до мрачного. Толстой намечал изобразить различные фазы сражения: «Пьер видит: 1) оживление, потом 2) твердость, потом 3) усталость, потом 4) омерзение и 5) отчаяние» (т. 14, с. 212). Сцены, показывающие Пьера на батарее Раевского, полк князя Андрея в засаде, соответствуют намеченным фазам.

И в то же время, невзирая на последующее отступление русских, Толстой справедливо расценил Бородинское сражение как победу. Подвиг батареи Раевского, беспомощность Наполеона, твердость Кутузова, его отповедь Вольцогену и распоряжение о приготовлении к атаке — все решает дух войска. «…То, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека».

Две противоположные истины — отчаяние, ужас и твердость, уверенность — не исключают друг друга. Князь Андрей в разговоре с Пьером накануне Бородина призывает к настоящей войне против Наполеона, чтобы не быть войне, этому «самому гадкому делу в жизни». Мысль о мире в условиях войны выражена реально и точно. Она выражена и в заключительном эпизоде, показывающем Пьера у солдатского костра, а затем на постоялом дворе. «По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо».

Каждое значительное историческое событие имеет большое значение для судеб героев «Войны и мира». Прозрение Пьера Безухова происходит не только потому, что он встречается с Каратаевым. Весь драматизм борьбы, трагедия войны, пережитая героем, приводят его к новому, цельному миросозерцанию. Сразу же после сражения у Пьера созревает мысль быть таким же, как те, которых он видел на батарее, которые накормили его, которые молились за погибель врагов.

Чем сложнее испытания, чем ближе ступает герой к неизведанной пропасти, тем больше духовных сил у него, тем острее прозрение. Говоря о новом духовном кризисе Наташи после смерти князя Андрея, Толстой в вариантах к роману мотивировал нравственное выздоровление героини силой ее переживаний: «И все три причины упадка ее духа носили в себе причины возрождения» (т. 15, с. 153).