Война и мир в его жизни

И вот 23 февраля в Берлине на торжественном приеме Полинин оказался возле светского и советского дипломата, одетого в принятую тогда форму МИДа, к которому шел непрекращающий поток гостей, спешивших выразить ему свои добрые чувства и восхищение действительно героической Советской Армией. Узнав у немецкого переводчика, что на приветствия на немецком языке нужно отвечать «Ich bin froh», он уверенно и ловко манипулировал несколькими языками, обращаясь к переводчикам только в случае серьезного разговора с кем-либо из присутствующих на приеме. Полинин был покорен его эрудицией и светскостью, он тогда еще естественно не знал, что у Андрея Януарьевича руки по локоть в крови и что политической карьере и жизни министра уже вынесен страшный приговор, как и его зловещему покровителю, после смерти которого он внезапно ушел в мир иной.

Отъезд Вышинского из Берлина позволил и Полинину на время покинуть казенную атмосферу штаба Советских войск в Германии и оказаться у ног своей любимой и совсем еще юной супруги. Они сидели в маленькой, узенькой комнатенке, которую снимали возле Патриаршего пруда, и его глаза сияли радостью и той любовью, которая возникает не всегда даже у людей, казалось бы предназначенных для полного единения и в первую очередь духовного. Вот она Инна, с которой его без конца разлучают, то силы войны, то появившийся на свет сын, для первых шагов которого «нет подобающих условий» в Москве (слова тещи), то высокое начальство, которое считает, что присутствие старшего лейтенанта Полинина в Потсдаме без супруги необходимо государству, то учеба Инны, которая заканчивала Педагогический институт иностранных языков в Москве. Вообще мать Инны готовила ее к музыкальной карьере. Она хорошо играла на рояле и окончила музыкальное училище в Тбилиси. У нее был приятный голос, и она брала частные уроки у модного в этом городе педагога Полонкиной, которая всячески привечала свою ученицу. Но тут будущая теща Полинина получила непроверенную информацию о странных наклонностях Полонкиной. Это и положило конец вокальной карьере Инны. Появление у нее мужа из семьи известного музыканта вновь породили надежды у тещи на музыкальное образование дочери. Появилась возможность продолжать учебу в Московской консерватории у известного в музыкальном мире и в мире поклонников Л.Н. Толстого профессора Гольденвейзера.

Александр Борисович Гольденвейзер хорошо знал отца Полинина, который благодаря Гольденвейзеру познакомился с великим писателем, будучи студентом Московской консерватории. Студент Гольденвейзер пригласил своего однокашника принять участие в музыкальном вечере, который устраивал Лев Николаевич Толстой для народа. Константину Полинину предстояло вместе с Гольденвейзером и скрипачом Коньюсом сыграть трио Гайдна. Вечер состоялся в народной чайной, что находилась в конце Арбата возле Смоленского рынка. Музыканты пришли примерно за полчаса до концерта, чтобы приготовиться, а главное отогреть свои руки, поскольку на дворе стоял сильный мороз. Их провели в отдельную комнату, и скрипач с виолончелистом стали настраивать свои инструменты. В это время в комнату вошел Толстой. Он был одет в темный полушубок, а его руки в меховые черные перчатки. В правой руке он держал толстую папку. Борода, усы, брови, – все было заснежено и в ледяных сосульках. Гольденвейзер представил музыкантов, которые не могли оторвать глаз от народного кумира. Внешне Толстой напоминал крестьянина, но его голос баритонового тембра был певуч и богат теплыми, бархатными оттенками. Лев Николаевич поблагодарил музыкантов, откликнувшихся на его просьбу, и сказал: «Вы, господа, сейчас воспитываетесь на Бетховене, Чайковском и других композиторах, но забыли патриарха симфонической музыки – великого Гайдна. Я его глубоко ценю, потому и захотел прослушать его произведение и ознакомить народ с великим композитором».

Второй этаж чайной был преобразован в зал. На длинных скамейках, а также сбоку на краю эстрады сидели простые люди, женщины лузгали семечки. Стояли люди и вдоль стен. Сначала сыграли трио Гайдна, затем Гольденвейзер исполнил одну из сонат Гайдна, скрипач Юлий Коньюс – романс Бетховена, а виолончелист Полинин «Осеннюю песнь» Чайковского. После концерта музыкантов пригласили к накрытому столику, где находились Софья Андреевна, жена Льва Николаевича, и его дочь Александра Львовна. Во время беседы, которая продолжалась за столом, писатель похвалил молодого виолончелиста. И самое удивительное, что через некоторое время Лев Николаевич узнал юношу, когда тот шел по Моховой улице. Толстой остановился, а потом они пошли вместе, разговаривая, до угла Никитской.