Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

Другие киевские чиновники подхватывают тренд и рапортуют в столицу, что украинский язык — это орудие в руках поляков, которые хотят подтолкнуть провинцию к сепаратизму. И тогда в июле 1863 года министр внутренних дел Петр Валуев официально запрещает публикацию каких-либо книг на украинском языке — кроме произведений художественной литературы. Школьные учебники тоже под запретом. Свое решение Валуев объясняет просьбами простых граждан: «Большинство малороссов сами весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, испорченный влиянием на него Польши».

Главный борец против запрета — Костомаров. Он готовит пламенную статью в защиту украинского языка — но ее не пропускает цензура. Чтобы вразумить историка, Валуев приглашает его на дачу для личной беседы. Через 13 лет ситуация ухудшится. Александр II подпишет так называемый Эмский указ: запретит книгопечатание на украинском языке, украиноязычные спектакли и концерты — для борьбы с «украинофильской пропагандой», которая считается синонимом украинского сепаратизма.

Точно такие же настроения царят в администрации президента Владимира Путина в начале 2000-х. Чиновники считают, что украинский язык — это исковерканный русский.

Один из высших кремлевских чиновников вспоминает, как однажды приехал с официальным визитом в Киев. Его селят в доме приемов на Банковой улице — в здании, примыкающем к администрации президента Украины. Звонит президент Кучма и говорит, что сам заглянет к гостю из Москвы. С порога украинский президент просит прислугу «соорудить на стол». Одиннадцать утра, но уже разливают водку. Задушевные беседы тянутся до вечера. Все намеченные официальные встречи отменяются — не откажешь же президенту. Больше всего кремлевского чиновника смущают рассуждения Кучмы об украинских националистах. «Они, конечно, большие украинцы, чем мы. Будущее за ними, нам у них еще учиться и учиться» — так их запомнил гость из Москвы.

Кучма, очевидно, имеет в виду в первую очередь собственное слабое владение украинским языком и пробелы в знаниях по истории своей страны. Но российского чиновника этот подход к языку раздражает. В разговоре со мной он, например, не может без мата комментировать украинскую традицию переводить имена: все Николаи в Украине становятся Мыколами, все Дмитрии — Дмытро, все Александры — Олэксандрами, Владимиры — Володымырами и так далее. «Какого черта надо имена переводить? Кто придумал такую хуйню?» Я слушаю его тогда и даже не замечаю логической ошибки в рассуждениях. Только спустя годы я пойму, что точно так же, только в обратную сторону, русские веками переводили украинские имена, превращая, например, киевского князя Володымыра во Владимира.

Возмущение по поводу «украинизации» было частым явлением еще в советском Политбюро. Вопросы, существует ли украинский язык или это просто «неправильный русский» и почему украинцы нарушают права русскоязычных жителей Украины, можно обнаружить в протоколах заседаний Политбюро ЦК КПСС. Но у Украины и украинского языка всегда были заступники во власти. В путинские годы «украинофилов» во власти больше нет. Все выходцы из Украины последовательно ведут себя так же, как и придворные-малороссы при Екатерине II или Николае I: утверждают, что украинского языка вообще не существует.

Самого Владимира Путина с Украиной ничто не связывает. У него там нет родственников, он там не работал и не учился. Хотя среди его ближайших друзей есть как минимум две семьи с украинскими фамилиями — но с ментальностью очень далекой от Украины.

Еще в середине 1990-х Путин вместе с друзьями создал дачный кооператив — что-то вроде акционерного общества, владеющего землей, на которой соучредители построили себе загородные дома. Схема получения земли была темной и, возможно, коррупционной. Стоило только Путину избраться президентом, как его соседи по даче очутились в списках самых влиятельных политиков или бизнесменов.

Например, Андрей и Сергей Фурсенко. В начале 2000-х Андрей попадет в правительство, а Сергей — в «Газпром». Первый вскоре будет назначен министром образования и науки, второй — главой Российского футбольного союза. Несмотря на украинскую фамилию, братья Фурсенко, очевидно, никакой связи с Украиной никогда не ощущали. И они, и их отец родились в Ленинграде, а дед хоть и появился на свет в Крыму, но большую часть жизни провел в Северной столице России.

Еще один соучредитель кооператива — Юрий Ковальчук. Он и его старший брат Михаил еще в 1990-е дружили с Путиным. В 2000-е Юрий превратится в крупного банкира и медиамагната, а Михаил возглавит Курчатовский институт, главный научный центр в области физики в стране.