Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

Из происшедшего в моем присутствии телефонного разговора я понял, что судейские чины не приедут. Позднее это объясняли тем, что министр юстиции отказался санкционировать решение Временного правительства о вызове меня в суд, поскольку не усмотрел в моих действиях ничего предосудительного. Письмо от 20 марта[201], написанное мной императору Николаю II через три дня после революции, не могло служить для их целей даже предлогом.

Они сами не находили его содержание преступным, а кроме того, амнистия, дарованная Временным правительством спустя неделю после революции, снимала с меня ответственность за подобные действия. Для обыска были присланы два молодых офицера, служившие в следственном департаменте. Разумеется, они были обязаны повиноваться, тем более что во время войны особые формальности при проведении обысков не соблюдались. Было уже 11 часов утра, когда меня в сопровождении подпоручика Кузьмина и двух вооруженных винтовками солдат посадили в автомобиль, за которым верхами следовало двое драгун. Таким порядком мы проехали по центральным улицам столицы, вызывая изумление толпы. Министр юстиции отказался дать указание о моем заключении в Петропавловскую крепость, почему меня отправили в штаб командования военного округа, где поместили в комнату, охранявшуюся двумя часовыми. На второй день моего сидения там произошел инцидент, заставивший Временное правительство перевести меня в Петропавловскую крепость. Начальника охраны, а затем и генерала Васильковского посетил некий офицер одного из гвардейских пехотных полков с тем, чтобы выяснить, соответствуют ли действительности появившиеся в газетах сообщения о моем аресте. Их разговор, несмотря на то что происходил в присутствии подчиненных, принял довольно резкую форму, после чего этот офицер удалился, а я посреди ночи был разбужен подпоручиком Кузьминым, который сообщил, что меня переводят в Петропавловскую крепость.

После того как меня привезли туда, мне зачитали правила, которые должны были соблюдаться в отношении всех лиц, заключенных в Трубецком бастионе. Этот бастион – одна из старейших построек крепости; в нем в прежние времена содержали осужденных политических преступников. Правила были составлены самим Керенским и утверждены им же в качестве министра юстиции. Первый параграф инструкции гласил, что в Трубецкой бастион Петропавловской крепости кто-либо может быть заключен исключительно по приказу министра юстиции – коим в тот момент Керенский уже не являлся. На вопрос, заданный мной коменданту, – почему данное правило не соблюдено в отношении меня, было отвечено, что он, вопреки себе, обязан подчиняться официальным распоряжениям, исходящим от Временного правительства. Должен сказать, что режим, который применялся к преступникам, заключенным в бастион по решению суда, не был особенно суровым. Однако в случае соблюдения этих правил в отношении лиц, посаженных сюда всего лишь по распоряжению министра юстиции, а тем более – вопреки его мнению, никак нельзя было считать, что порядки улучшились по сравнению с теми, что существовали при прежнем правительстве во времена монархии.