Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

Спустя пять дней моего сидения в бастионе мне было сказано, что режим содержания будет значительно изменен в сторону смягчения. Как я узнал впоследствии, это было вызвано тем, что в бастион было посажено несколько большевиков. Оказавшись в заключении, они немедленно потребовали от властей разрешения носить вместо тюремной одежды свое собственное платье и получать пищу из своих домов или из ресторанов, а также увеличения времени ежедневных прогулок. В тот момент Временное правительство, будучи не в состоянии изыскать основания для моего обвинения и вынужденное считаться с мнением общества и голосами прессы, отчаянно искало уловку, с помощью которой могло бы оправдать мой арест. Новые решения принимались едва ли не каждые три дня. Однажды они постановили возвратить мне свободу; назавтра, еще до того, как меня успели выпустить, определили по-новому. Меня следовало бы уволить с военной службы. В конце концов они сочли необходимым издать закон, в соответствии с которым министр внутренних дел и военный министр по взаимному согласию могли издать распоряжение о высылке за границы страны любого лица, сочтенного ими опасным для сохранения новой формы государственного устройства и для «завоеванной революцией» свободы. Получалось, что на основании этого закона свобода всякого отдельно взятого человека ставилась в зависимость от мнения двух лиц, ни перед кем в своих действиях не подотчетных. Однако еще значительно раньше комендант крепости получил приказ перевести меня в другое помещение и изменить применявшийся ко мне режим содержания. Достаточно сказать, что при новом порядке меня мог навестить кто угодно, получив только разрешение коменданта, который, должен признаться, никому не отказывал. Жене позволили жить при мне, причем она могла в любое время входить и выходить из крепости. На вопросы о причинах моего ареста и о том, когда же меня выпустят, лица, принадлежавшие к Временному правительству, отвечали обещаниями, которые вплоть до самого конца не были выполнены; в итоге власти объявили, что вынуждены выслать меня за границу как лицо, «представляющее опасность для республики». Это произошло в тот момент, когда республика еще не была провозглашена правительственным декретом.

Когда правительство приняло решение о моем отъезде за границу, возникла проблема, связанная с тем, что я до сих пор считался на действительной военной службе. Им было необходимо найти причину для моего увольнения из армии. К моей жене приезжал генерал Адрианов, посланный Временным правительством с просьбой убедить меня подать в отставку. Жена отказалась выполнить это поручение. Наконец ночью 8 сентября ко мне явились двое уполномоченных Временного правительства и передали предложение властей о возможно скорейшем моем выезде за границу. Я согласился на это только при условии, что мне будет предоставлено три дня на устройство личных дел. В то же время мне было заявлено, что, в случае отказа выполнить решение Временного правительства, я буду отправлен под конвоем в далекую Сибирь. Можно задаться вопросом: а была ли разница между образом действий Временного правительства и свергнутой им власти? Возможно, отличие состояло в том, что в прежние времена никто состоявший на военной службе не мог быть подвергнут такому обращению, не будучи предварительно отчислен из армии. В моем же случае распорядиться об увольнении сначала не решались. В конце концов они пошли по простейшему пути и издали приказ с объявлением о моей отставке без указания каких бы то ни было причин.