Война или мир

Майор разобрал лишь лающую немецкую речь – уж ее с французской не спутать никак! Кажется, мы в полном дерьме, парни. Если войны пока нет. А впрочем, кто докажет, что мы тут были? Сейчас развернемся и назад, уж все повороты и развилки я запомнил! И в том французском городке молчунов, повторим задуманное – если они нам не помогут, я там всех самых главных арестую и буду трясти, чтоб еще и проводников дал! А вот с этим – прости, дойче полицай, но тебе не повезло оказаться не в то время и не в том месте! Когда честь Армии США никак не позволяет уходить, подобно схваченному за руку воришке!

«Паттон», дав полный газ, наехал на полицейскую машину. И развернулся, гусеницами мешая там все с землей. Полицейский отскочить не успел. Ничего личного – не следовало тебе нас тормозить. А сейчас мы развернемся и уйдем, окей?

И тут 100-миллиметровый бронебойный снаряд врезался в борт позади башни. Лесополоса справа озарилась вспышками выстрелов, не меньше десятка! С шестисот-семисот ярдов по бортам остановившейся колонны! И больше половины из первого же залпа попали в цель!

Попадание в моторный отсек – и «паттон» вспыхнул как свечка. Майор сполз в башню – контуженый или раненый. А Джо вылетел из люка, как пробка из бутылки шампанского, выброшенный неведомой силой. Затем наружу выпрыгнул сержант Боб с ловкостью циркового акробата, скатился в кювет (бывший, по счастью, слева от дороги) и, пригибаясь, побежал назад, к хвосту колонны. Рвались снаряды, горели танки – а сержант с «пурпурным сердцем» бежал, спасая свою жизнь – помня, как он получил эту награду (в армии США положенную за ранение в бою), ну хоть в танке не сгорю! «Паттон», при всей рекламе, оказался дерьмом – горит так же хорошо, как «шерманы» от снарядов «пантер»!

Один из грузовиков горел, остальные были целые – стояли, не зная, что им делать. Сержант заскочил на подножку, крикнул: «Разворачивайся, гони!» Сидевший рядом с шофером капрал из тыловых стал возражать, не было приказа, и как тут ребята? Сержант не стал спорить, а просто ударил его кулаком в голову, вышвырнул из кабины, сам сел на его место и прорычал водителю: «Гони назад! Если хочешь жить».

Сержант Боб Купер и водитель, рядовой Харт, были единственными из 66-го батальона, кому повезло вернуться.

Полицейский Линден действовал точно по инструкции. Получив известие о нарушении границы, он первым делом позвонил в ближайшую воинскую часть. Таковой оказался резервный полк Фольксармее, вернее одна из его пехотных рот и одна из танковых рот, размещенных рядом, – и по счастливой случайности также отмобилизованная и выведенная к границе в «угрожаемый период». Информация пошла и выше, и военному, и полицейскому начальству, и трещали телефоны, и приходили в движение войска – но вот остановить агрессора немедленно могли лишь рота танков, десять старых Т-54, полученные от русских, и неполная рота пехоты, имеющая по штату пулеметы и гранатометы РПГ-44. Зато резервисты отлично знали местность возле своего дома. Старшие возраста, согласно закону – и за прицелами сидели те, кто отвоевал в танке, в том числе и на Остфронте, а не безусые новобранцы.

Позиция, которую успели выбрать и занять, была не из лучших. Но нельзя было позволить американцам ворваться в городок Ферстнер, лежащий прямо на их пути. И надо было продержаться совсем недолго – война это или провокация, но части русских и Фольксармее уже шли на помощь. Десять стволов против пятидесяти – если бы американцы решительно атаковали в первую же минуту, еще неизвестно, чем бы кончился бой! Хотя – оказалось, что у янки нет пехоты! А без нее преодолевать лесополосу, в которой засели стрелки с РПГ, танкам ну очень опасно. И все же – умирать никому не хотелось. Если бы американцы послушались полицейского, развернулись и ушли – по ним бы никто не стрелял. Ну может быть, успели бы перехватить у самой границы. Но американский майор сам подписал приговор и себе, и своим людям.

Первые два залпа были как в полигонных условиях. Повезло, что выбитыми оказались именно «паттоны», одиннадцать из двадцати одного, даже не успев вступить в бой. Все же у американцев еще оставался последний шанс – немедленно отступить, – да, по обстреливаемой дороге, и были бы потери, но больше половины батальона бы спаслись! Но не было в эфире голоса командира, никто не управлял боем в первую минуту. Действия янки были в общем верны, если принять наступательную тактику – вторая рота вместе с остатками первой затеяла перестрелку, пытаясь сковать противника, в то время как легковооруженные и слабобронированные, но резвые «бульдоги» третьей роты рванули по полю в обход. Их встретил огнем левофланговый взвод и еще гранатометчики, успевшие перебежать под огнем на левый фланг обороны.