Война, какой я ее знал

Я закончил наш разговор выражением моего восхищения красотой Марокко, прекрасным видом городов, сдержанностью граждан и отличной выправкой солдат армии его величества. Затем мы встали, султан тоже поднялся со своего трона и, пожимая мне руку, пригласил меня в среду на церемонию чаепития в честь годовщины его восхождения на престол. Первоначально как раз и предполагалось, что наш первый визит султану будет нанесен именно в этот день, но я известил генерала Ногэ, что, поскольку я лишь представляю президента Соединенных Штатов и главнокомандующего силами союзников, будет не вполне уместным для меня являться на аудиенцию в такой день. То, что султан лично пригласил меня, ясно показывало, сколь высоко он ценит пост, который я занимаю.

Завершив беседу, мы имели возможность пообщаться с «апостолами» и их менее значительными коллегами, числом в общем и [18] целом шестнадцать человек. Как оказалось, они были пашами различных провинций и городов Марокко. Как можно себе представить, должность паши пожизненная – самому старшему из них стукнуло уже девяносто два года, а младшему, как мне думается, было лет семьдесят. Вельможи держались с истинным достоинством людей, осознающих свое высокое положение в обществе, и, как можно предположить, проходили специальное обучение, чтобы научиться управлять.

На выходе из дворца стража в красных мундирах вновь салютовала нам. Покинув обиталище султана, мы отправились во французскую резиденцию, где были удостоены чести провести время в приятном обществе мадам Ногэ и ее племянницы, а также имели возможность прекрасно пообедать. Хозяин произвел на меня сильное впечатление рассказом о том, что за все то время, пока немцы находились в Марокко, ни один из них не останавливался в его доме и не сидел за этим столом.

После непродолжительной беседы, состоявшейся под конец обеда, мы уехали и прибыли в Касабланку в три часа.

Празднование годовщины восшествия на трон султана

ШТАБ ЗАПАДНОЙ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ ВОЙСК

22 ноября 1942 г.

Второй визит к султану во многом походил на первый, правда, в этот раз нас от резиденции Ногэ до дворца сопровождал эскадрон кавалерии. Всадники в белых тюрбанах и красных мундирах с медными пуговицами и пряжками восседали на белых жеребцах, откинув белые накидки и голубые капюшоны. С нами скакали три офицера – двое по бокам машины и один сзади. На протяжении всей поездки музыканты, также ехавшие верхом, неустанно дули в трубы.

Во дворце нас встречал целый построенный парадными колоннами кавалерийский полк. Всадники одного из его эскадронов были вооружены пиками. Лучше коней, чем те, на которых восседали всадники этого полка и нашего эскорта, я не видел ни разу в жизни. Во внешнем дворе находилась гвардия, состоявшая из громадного роста чернокожих сенегальцев в коротких белых гетрах, красных мундирах с красными кожаными портупеями и такого же цвета фесках. Там же был и оркестр в точно такой же форме, игравший национальный гимн Марокко и «Марсельезу».

К нам вышел великий визирь или муфтий и проводил нас во внутренний двор, где процессию возглавили два очень пожилых господина, опиравшиеся на посохи, совсем как старцы в постановках на библейскую тему. У каждого из них имелся на спине патронташ и висела на боку длинная кривая сабля в ножнах из красной кожи. [19]

Вестибюль перед тронной залой и ее саму наводняли сановники различных уровней; те из них, которые размещались ближе к трону, были главнее тех, кто находился дальше от него. Наиболее значительные, занимавшие места у самого возвышения, где на своем престоле восседал султан, показались мне симпатичными ребятами; правда, все они были очень старыми и очень толстыми.

На сей раз при султане находился кронпринц – один из его сыновей в возрасте четырнадцати лет, – который сидел в первом кресле; Ногэ занимал второе, а я – третье. В прошлый раз в первом кресле сидел я, а Ногэ, как и теперь, во втором; данное распределение мест показалось мне довольно символичным. Затем генерал Ногэ зачитал на французском языке пространную речь, которую великий визирь, имевший при себе копию, перевел на арабский. После этого визирь вручил султану текст его собственного ответного спича, который тот и зачитал, а визирь, держа в руках бумагу с текстом, перевел на французский.

Слушая тексты речей, я все больше и больше проникался уверенностью в том, что Соединенным Штатам отводилась крайне незначительная роль. Когда Ногэ закончил говорить и отошел от возвышения, я, не спрашивая ни у кого разрешения, вышел вперед и взял слово. Насколько я могу помнить, сказал я следующее: