Война Калибана

Холден прикинул векторы движения обстреливавших «Роси» кораблей. Если хоть один начнет преследование, уловка Алекса спасет их лишь на несколько минут. Но, похоже, о преследовании никто не думал. Более половины из дюжины кораблей получили умеренные или тяжелые повреждения, а остальные занялись перестрелкой между собой.

— Похоже, на секунду мы стали для всех угрозой номер один, — рассудил Холден, — а теперь о нас забыли.

— Да, кэп. Извини, не понимаю, как это вышло.

— Я тебя и не виню, — успокоил пилота Холден.

«Роси» вздрогнул, и Амос по общей связи взвыл:

— А ну не лапай мою крошку!

Два ближайших снаряда пропали с экрана.

— Отличная работа, Амос, — похвалил Холден, проверив обновленные расчеты пересечения курсов и удостоверившись, что механик выиграл им еще полминуты.

— Да что там я, «Роси» сам все делает, — отозвался Амос, — я его только подбадриваю.

— Сейчас нырну за Каллисто. Не помешал бы отвлекающий маневр, — обратился к Холдену Алекс.

— Понял, — отозвался тот. — Наоми, еще секунд десять, а потом выдай им на полную катушку. Чтобы ослепли хоть на несколько мгновений.

«Росинант» снова дернулся, и Каллисто заполнила собой носовой экран перед Холденом. Алекс на самоубийственной скорости несся к луне, чтобы мгновенным переворотом и торможением забросить корабль на низкую круговую орбиту.

— Три… два… один… есть! — отсчитывал механик, пока «Роси» проскакивал мимо Каллисто так, что Холдену показалось: высунься в люк — и зачерпнешь горсть снега.

Одновременно выброшенные Наоми помехи глушили сенсоры летящих следом ракет на время, которое требовалось их процессорам для отсечения «шума». Пока чужие прицелы вылавливали корабль среди помех, скорость и притяжение уже закрутили «Росинант» вокруг Каллисто. Два снаряда удержались на хвосте и продолжили погоню, но остальные либо рассыпались в беспорядке, либо ушли в спутник. Пока оставшиеся преследователи выходили на курс, получивший изрядную фору «Роси» неторопливо расстрелял их из своих орудий.

— Прорвались, — выдохнул Алекс. Похоже, пилот еще сам себе не верил. Холден чуть не вздрогнул: неужели было так плохо?

— Ни минуты не сомневался, — сказал он вслух. — Веди нас к Тихо. На половинке g. Я буду в каюте.

Когда они закончили, Наоми перевалилась набок, откатившись к краю их общей койки. От пота ее кудри прилипли ко лбу. Она все еще отдувалась. Холден тоже.

— Весьма… живенько получилось, — сказала она.

Холден кивнул. Говорить еще мешала одышка. Когда он спустился по трапу в рубку, Наоми уже выбралась из креплений кресла и ждала его. И тут же бросилась ему на шею, поцеловала так крепко, что разбила губу. Они едва дотерпели до каюты, а что было потом, Холден помнил смутно, только бедра у него ныли и губа болела.

— Пойду пописаю, — сказала Наоми и, завернувшись в халат, направилась к двери. Холден опять кивнул.

Он передвинулся на середину кровати, полежал минуту, разминая руки и ноги. По правде сказать, каюты «Роси» были тесноваты для двоих, а амортизаторы мало походили на двуспальную кровать. Но в последний год они все чаще оставались в каюте Наоми, и понемногу она стала вроде как «их каютой», так что Холден только там и спал. При перегрузках в койке было не уместиться вдвоем, но ведь, когда «Росинант» маневрировал на высокой тяге, обоим все равно спать не приходилось.

Холден успел задремать, когда переборка открылась и вернулась Наоми. Она швырнула ему на живот холодную влажную салфетку для умывания.

Он так и подскочил:

— Ой, вот это побудка!

— Тебе не помешает остыть.

— Это вряд ли, — заявил Холден, умываясь.

Наоми ухмыльнулась и, присев на край койки, ткнула его под ребро.

— Ты еще способен думать о сексе? Я надеялась, с тебя хватит.

— Дыхание смерти творит со мной чудеса.

Наоми, не снимая халата, залезла к нему в койку.

— Знаешь, — призналась она, — я о том же думаю. И всей душой за утверждение жизни через секс.

— На конце фразы мне послышалось какое-то «но». Как это понимать?

— Но…

— Ага, вот оно.

— Нам нужно кое-что обсудить, и сейчас самое время.

Холден перевернулся, чтобы видеть ее глаза, приподнялся на локте. На лицо Наоми свисал тонкий локон — она смахнула его ладонью.

— Что я такого сделал? — спросил Холден.

— Дело не в том, что ты сделал, а в том, что собираешься.

Холден положил ладонь ей на плечо и стал ждать продолжения. Мягкая ткань ее халата липла к мокрой коже.

— Я боюсь, — сказала Наоми, — что ты натворишь дел на Тихо.

— Наоми, тебя там не было, ты не видела…

— Я видела, Джим, — через камеру Амоса. И знаю, что это такое. Понимаю, как оно тебя напугало. Мне самой до чертиков страшно.

— Нет, — возразил Холден и сам удивился, сколько злости прозвучало в его голосе, — тебе не страшно. Тебя не было на Эросе, когда там вырвалась эта дрянь, ты не…

— Эй, я там была. Может, не видела худшего, что досталось вам, — сохраняя спокойствие, продолжала Наоми, — зато я помогала тащить в медотсек то, что осталось от вас с Миллером. И видела, как ты там норовил отдать концы. Нельзя винить Фреда только потому…

— Прямо сейчас — в эту самую минуту Ганимед, может быть, превращается в…

— Нет!