Война Калибана

Майкл Джон де Утюрбе числился полевым техником во времена их первого знакомства, тридцать лет назад. С тех пор он стал фактическим главой особого научного комитета и женился на соседке Авасаралы по университетскому общежитию. Волосы у него за это время частично выпали, частично поседели, темно-коричневая кожа уже не так туго обтягивала кости, зато марку цветочного одеколона он так и не сменил.

И остался тем же сверхзастенчивым, необщительным человеком. Она знала, что нельзя задавать ему лишних вопросов, иначе спугнешь. Его маленький захламленный офис располагался в четверти мили от ее кабинета, и за последнее десятилетие Авасарала виделась с Майклом Джоном пять раз: когда ей необходимо бывало быстро разобраться в темном и сложном вопросе.

Он дважды стукнул по ручному терминалу, перезагрузив запись. «Арбогаст», еще целый, подробно раскрашенный компьютерной программой, снова поплыл над морем венерианских облаков. Двинулся счетчик времени: секунда за секундой.

— Поясни, — попросила она.

— Ну смотри. Мы начинаем с пика. Такой же всплеск, какой наблюдался, когда на Ганимеде началась вся чертовщина.

— Роскошно. Уже второе наблюдение.

— Этот произошел до боя, — продолжал ученый, — за час или чуть меньше.

Этот всплеск произошел, когда бой вел Холден. Которого она не успела задержать. Но каким образом Венера отзывается на действия Холдена на Ганимеде? Неужели и в той перестрелке участвовал монстр Бобби?

— Потом радиосигнал. Вот… — он остановил запись, — здесь. Мощный взмах луча между третьей и седьмой секундами. Оно искало, но где искать — знало заранее. Думаю, все дело в активном сканировании. Привлек к себе внимание.

— Понятно.

Майкл Джон снова запустил запись. Картинка стала более зернистой. Инженер удовлетворенно хмыкнул.

— Это было интересно, — сообщил он так, словно в остальном ничего особенного не видел. — Какое-то пульсирующее излучение. Нарушило работу всей оптики, кроме лунной установки, строго ограниченной видимым диапазоном. Правда, это длилось всего десятую долю секунды, а дальше пошло нормальное сенсорное сканирование.

У Авасаралы на языке вертелось: «Ты разочарован?» — но жуть предстоящего удержала ее от шутки. «Арбогаст» вместе с 572 живыми душами на борту распадался перед нею, словно облако, от которого ветер отрывает клочья. Пластины корпуса отшелушивались аккуратными ровными рядами. Разваливались опорные конструкции и палубы. Отделился и ушел из поля зрения машинный отсек. У нее на глазах всю команду выбрасывали в вакуум. Они умирали, но пока еще не умерли. То, что запись походила на компьютерную игру-конструктор — там жилые отсеки, тут машинный зал, поверни, как надо, и совмести, — делало ее еще более чудовищной.

— А вот здесь особенно интересно. Майкл Джон опять остановил кадр. — Смотри, я увеличу изображение.

«Не показывай, — чуть не взмолилась Авасарала. Не хочу видеть, как они гибнут».

Однако техник приблизил не участок с людьми, а сложный соединительный узел. Он давал увеличение постепенно, рывок за рывком, пока картинка не затуманилась.

— Абляция?[24] — спросила она.

— А? Нет-нет, смотри, я еще приближу.

Изображение снова дернулось к ней. Иллюзию дымки создавало множество мелких металлических частиц: болтов, гаек, шайб, клемм. Авасарала прищурилась. Не просто облачко — металлические предметы, как железные опилки в магнитном поле, выстраивались по силовым линиям.

— «Арбогаст», — заговорил Майкл Джон, — был не разрушен, а разобран. Похоже, разборка происходила в пятнадцать приемов, каждая волна снимала один уровень механизмов. Ободрали его до косточек.

Авасарала глубоко вздохнула, потом еще, еще, пока не совладала с рыдающими всхлипами, не загнала благоговейный ужас в глубину сознания.

— Кто это сделал? — наконец спросила она.

Вопрос был риторическим. Конечно, на него нет ответа. Сделать такое не в человеческих силах. Но Майкл Джон понял ее иначе.

— Аспиранты, — легко ответил он. — Мы так сдавали экзамен по промышленному дизайну. Мы получали механизм, и нужно было его разобрать и понять, как он действует. Если ты изобретал непредусмотренное применение, оценка повышалась. — Помолчав немного, он меланхолично добавил: — Нам, конечно, полагалось потом собрать все, как было.

На экране между тем нарушился строгий порядок плавающих в пространстве металлических мелочей: болты и блоки, большие керамические пластины и мелкие клеммы перемешались, утратив связь с направляющей их силой. От начала до конца — семьдесят секунд. Чуть больше минуты. И ни одного ответного выстрела. Да и куда было стрелять?

— Команда?

— С них оно содрало скафандры. Разбирать тела не стало. Может, восприняло их как цельные единицы; или оно уже знает о человеческой анатомии все, что требуется.

— Кто это видел?

Майкл Джон поморгал, пожал плечами и еще поморгал.

— Эту или другие версии? Такая, в высоком разрешении, у нас всего одна, но ведь мы имеем дело с Венерой. Все, кто смотрел, те и видели. Это тебе не закрытая лаборатория.