Война хаоса

— Наша миротворица пришла в себя! — объявляет мэр, глядя на нас. Перед ним стоит микрофон, но ему он похоже без надобности. — Так давайте же воздадим ей хвалу за то, что она спасла наши жизни и положила конец войне!

Внезапно нас окатывает гигантская волна РЁВА.

— Что происходит? — спрашивает Виола. — Почему он меня расхваливает?

— Потомушто ему нужен герой, а я на эту роль никак не гожусь, — шипит госпожа Койл.

— И разумеется, я должен поблагодарить нашу грозную госпожу Койл! — добавляет мэр. — Она оказала неоценимую поддержку моей кампании.

— Поддержку?! — выплевывает госпожа Койл.

Но ее почти не слышно, потомушто мэр вещает Дальше:

3/4 Однако, прежде чем она обратится к вам с речью, я должен сделать еще одно объявление. Мне хотелось, чтобы Виола непременно его услышала.

3/4 Какое еще объявление? — спрашивает меня Виола.

3/4 Понятия не имею.

И это действительно так.

— Мы совершили прорыв! — возглашает мэр. В этот самый день мы совершили прорыв в борьбе с ужасным недугом, который вызывали удостоверен личности!

Сам того не замечая, я крепко вцепляюсь в Виолу Толпа погрузилась в абсолютное молчание. Зонды передают речь мэра и на холм. Ему внимает весь мир.

—  Мы нашли лекарство!

— ЧТО?! — вскрикиваю я, но меня уже заглушает ликующий рев толпы.

— Как же кстати эта добрая весть именно севодня, когда мы заключили мир! — продолжает мэр. — Как чудесно и отрадно, что на пороге новой эры я могу объявить: с болезнью железных лент покончено!

Мэр обращается к зондам, то есть прямо к больным женщинам, которых не смогли вылечить целительницы.

— Не будем терять времени, — говорит он, — и при-ступим к раздаче лекарства. — Он снова поворачивается к нам с Виолой: — Пусть первой будет наша маленькая миротворица.

[Виола]

— Да он приписал себе все заслуги! — орет госпожа Койл, топая по палате на корабле-разведчике. Мы летим обратно на холм. — Теперь они все запляшут под его дудочку!

— Вы не хотите испытать лекарство? — спрашивает Брэдли.

Госпожа Койл бросает на него такой взгляд, будто ее попросили раздеться.

— Неужели вы думаете, что он его изобрел? Да ничего подобного! Оно было у него с самого начала! Если это вообще лекарство, а не очередная бомба замедленного действия.

— Но зачем ему подкладывать такую бомбу, если можно заручиться любовью и поддержкой всех женщин Нового света?

— Он гений, — кивает госпожа Койл, все еще сходя с ума от злости. — Даже я вынуждена это признать. Кровавый, жестокий, сумасшедший гений.

— Что думаешь. Виола? — спрашивает меня Ли с соседней койки.

Ответить я могу только кашлем. Госпожа Койл загородила меня собой, когда мэр хотел дать мне лекарство, и заявила, что сперва они с целительницами должны тщательно его изучить.

Толпа ее освистала — честное слово, не вру.

Особенно громкий свист поднялся, когда мэр вывел на площадь трех женщин с такими же обручами, как у меня. Они были совершенно здоровы.

— Мы пока не нашли способа безопасно снять ленты, — сказал мэр. — Но первые результаты обнадеживают.

После этого толпа окончательно разбушевалась, и госпоже Койл даже не дали сказать речь — хотя если б и дали, подозреваю, люди бы не позволили ей договорить. Потом мы слезли с телеги, и Тодд признался, что знает о лекарстве не больше нашего.

3/4 Пусть госпожа Койл проведет испытания, а я попробую что-нибудь разузнать.

Но все это время он крепко держался за мои руки — от страха или радости, не знаю.

Потому что я его не слышала.

В конце концов мы вернулись на корабль, и госпожа Лоусон тоже полетела с нами — испытывать лекарство мэра.

— Не знаю, чему верить. — отвечаю я Ли. — Но спасти нас — в его интересах.

— Прикажешь принимать решения исходя из его интересов? — огрызается госпожа Койл. — Отлично, просто великолепно.

— Заходим на посадку, — объявляет Симона по внутренней связи.

— Вот что я вам скажу, — говорит госпожа Койл. — Когда я попаду в совет, его хитростям конец. — Толчок: мы приземляемся. — Ну, а теперь мне пора произносить свою речь! — с жаром заявляет она.

Не успевает Симона толком выключить двигатели, как госпожа Койл уже выходит на улицу, к толпе, которую я вижу на мониторах.

Навстречу ей поднимается лишь несколько радостных криков.

Большинство людей молчит.

Ужасно холодный прием — по сравнению с тем, как встретили мэра в городе.

А потом эта толпа — вслед за Иваном и еще несколькими людьми — тоже начинает свистеть.

[Тодд]

— Зачем мне причинять вред женщинам? — спрашивает мэр. Мы сидим у костра: день его славы подходит к концу. — Допустим, ты до сих пор веришь, что я хотел их убить, но зачем мне это сейчас, в миг моего величайшего триумфа?

— А что же ты ничего мне не говорил? Про лекарство?

— Не хотел тебя расстраивать. Испытания ведь могли провалиться.

Он долго смотрит на меня, пытаясь прочесть мои мысли, но я за последнее время здорово навострился их скрывать. Сдается, даже он их больше не слышит.