Война клана

Со всей силы я впечатал чары ему в спину, и с мерзким звуком разрывающейся плоти правая рука парня отлетела далеко в сторону, когда в его груди вдруг раскрылся изумрудный цветок. И на этом стало понятно, что бой я выиграл. Пусть рана и не была такой, чтобы мгновенно убить его, но и Морозов не являлся бывалым и матёрым чародеем, чтобы сражаться с поражёнными лёгкими, лишившись руки и плеча.

Отброшенный раскрытием цветка чуть в сторону, он пару мгновений полежал, а затем одной рукой с трудом перевернул своё тело на спину и, к моему удивлению, усмехнулся.

— Теперь… Теперь ты точно мёртв… — произнёс он и закрыл глаза.

А в следующий момент его тело вдруг покрылось изморозью, словно туша свиньи в рефрижераторе, и стало набухать.

— …Посмертное проклятье! — ворвался в мой на мгновение застывший после наплыва адреналина мозг чей-то крик из-за дуэльного купола… и в этот момент я понял, что если ничего не сделаю, то сейчас умру.

За преградой в этот момент мои соклановцы суетились, пытаясь как можно скорее снять её, чтобы спасти меня. Но… К сожалению для них, купол для дуэли — это групповые чары на четверых человек, а не тип, именуемый «тюрьмой», который быстро ставится и быстро разрушается. Поймать в дуэльный барьер во время боя можно разве что калеку или ну очень нерасторопного человека. А «Посмертное проклятье», как я понимал то, что происходило со всё больше вздувающимся обмороженным уже явным трупом Алекандра Морозова, — это завязанные на эго клановые чары быстрого взрывного характера…

И потому у меня было только два варианта. Либо погибнуть. Либо… Подойдя к телу, я опустил руку на холодную грудь парня и закрыл глаза. Ну, или глаз, потому как левый у меня сейчас ничего не видел. После чего распространил своё эго не на себя, а на его тело, начав быстро сжигать.

Изумрудное пламя взъярилось, подпитываемое быстро вырабатывающейся живицей готовящегося к взрыву трупа. По сути, то, что я делал, было просто сжиганием чужой живицы, как с тем кланом, выращивающим траву, который я видел в иллюзии во время испытания, да и во время боя, уничтожая лёд того же Морозова.

Любые чары — суть структурированная живица, а её эффект не что иное, как пиковая или более насыщенная форма. Так что, покуда она уничтожается и находится ниже порога срабатывания, всё будет хорошо. Замороженная плоть, готовая вот-вот взорваться мне в лицо, вторична, но тоже быстро уничтожается огнём. И что первое будет уничтожено сейчас — я не знал.

С закрытыми глазами, чувствуя, как по лицу течёт крови и пот, от которого дико щиплет новоприобретённый шрам, я просто изливал своё эго на тело, веря и не веря в то, что это может меня спасти. И, естественно, ожидая, что в следующий миг будет удар, боль, и для меня всё закончится.

При этом, конечно, хотелось бы вот прямо сейчас, как на похоронах Хельги, взять, да и выдать пронзающий небо луч огня, мгновенно почувствовав, как почти полностью опустело ядро… И тогда я точно был бы спасён! Но очередного чуда не происходило, и живица совсем не хотела изливаться из меня, как тогда, бурным потоком, а текла обычной струёй, из-за чего я уже почти принял свою смерть… когда рука, лежавшая до этого на твёрдой морозной груди мертвеца, вдруг резко провалилась, и я открыл глаза.

Купола уже не было. И Бажовы, и пленные Морозовы как-то заворожённо смотрели на меня, а передо мною покоилась груда пепла в форме гротескной человеческой фигуры. Похоже, мой огонь всё же не зря назывался бета-стихией и действительно, преодолев всю мощь детонационного «Посмертного проклятья», просто сжёг тело Александра. Ну, или это я, в свою очередь, неправильно понял механизм действия этих чар, и они не должны были взорваться, а произошло бы что-то другое… Но меня сейчас это уже не волновало…

С тихим рыком вырвав из мяса своей ноги Морозовский нож и почувствовав облегчение, потому как боль почти сразу ушла, я полез в свой аптечный подсумок и достал оттуда ампулу с универсальным противоядием, которую дала мне Ольга Васильевна. Отломал защитный стеклянный колпачок и вылил половину на рану, а остальное в рот. После чего попытался встать, и именно в это время все ожили.

Ко мне подбежали и подняли, после чего рядом засуетился боевой чаровник, а один из офицеров быстро рассказал мне, почему все только что так реагировали. Про «Посмертное проклятие» Морозовых было уже известно. Чары эти относились к главной семье и не скрывались от общественности. Их, наоборот, клан, можно сказать, рекламировал. Просто никто не верил, что такой молодой парень, как Александр, вообще способен их выучить. Именно поэтому меня и не остановили от дуэли с ним, а если бы знали… то он просто умер бы, не успев закончить свой вызов.

Это был очень мощный взрыв ледяного трупа, который до этого в истории Москвы демонстрировался разве что главами клана, настолько мощный, что никакой дуэльный купол не спас бы окружающих, да и всё здание, скорее всего, рухнуло бы, а соседние были бы повреждены. Я же просто сжёг его бажовским огнём, который в этот момент полыхал так сильно, словно то была небольшая звезда.