Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП

Дискуссия продолжилась на следующий день. Но 22 мая беседа уже шла не тет-а-тет, а в присутствии нескольких лиц. Среди них оказались Рудольф Гесс, редактор «Фёлькише беобахтера» («Народного обозревателя») Аман, начавший придерживаться гитлеровских позиций издатель «Национал-социалистических писем» Хинкель и Грегор Штрассер, сыгравший безмолвную роль в этой трагедии.

Тактика Отто Штрассера ограничивалась тем, что он хотел доказать: Гитлер не являлся социалистом. Он дал понять, что гитлеровские максимы противоречат революционному национал-социализму: «Хорошо, герр Гитлер, вопросы, которые я хотел бы задать вам, звучат следующим образом. Убеждены ли вы, как и я, что наша революция в сфере политики, экономики, культуры должна носить тотальный характер? Планируете ли вы революцию, которая с одинаковой силой будет бороться с интернациональным марксизмом и буржуазным капитализмом? Хотите ли вы во имя установления немецкого социализма, чтобы наша пропаганда нападала на одних так же, как и на других?»

Затем Отто изложил содержание собственной программы так, как она была сформулирована в Ганновере. Ответ Гитлера поставил крест на последних надеждах Штрассера, что Гитлер являлся социалистом. Он воскликнул: «Это же чистой воды марксизм! Это почти большевизм! Вы хотите распространить демократические принципы на сферу экономики. Демократия уже ответственна за те руины, в которых мы вынуждены жить». Гитлер стал бросать Штрассеру в лицо отрывистые фразы о том, что капиталистической системы вообще не существует, что автаркия — истинное безумие, что нордическая раса организует торговлю в Европе на основе товарообмена, что национализация и социализация являются дилетантизмом, если не сказать большевизмом.

На вопрос Штрассера: «Допустим, герр Гитлер, завтра вы придете к власти. Что вы сделаете с Круппом? Оставите ли вы его предприятия неприкосновенными?» Гитлер дал вполне однозначный ответ: «Само собой разумеется, да. Вы считаете меня настолько ненормальным, чтобы я разрушил тяжелую немецкую промышленность? Наше национал-социалистическое государство, как и фашистское, будет защищать интересы и трудящихся, и работодателей, выступая при необходимости в качестве арбитра, регулируя конфликты. В экономической сфере существует только одна система: ответственность наверху, авторитет внизу… Это тот пункт, по которому наши взгляды диаметрально расходятся. Участие трудящихся в прибылях и в управлении предприятием — постулат марксизма. Я же считаю, что это влияние могут оказывать только высшие слои, руководящие государством».

С этими словами Гитлер прервал дискуссию, сославшись на то, что у него запланированы и другие встречи. И хотя вечером 22 мая конфликт так и не был исчерпан, но во взаимоотношения этих политиков была внесена предельная ясность. Гитлер хотел как можно быстрее отделаться от младшего Штрассера. Эту миссию он возложил на Геббельса, который всячески мешал деятельности «Кампф-Ферлага» в Берлине.

Отто Штрассер остался один. Его поддерживали лишь несколько соратников. Грегор Штрассер и Ганс Хинкель, первоначально входившие в левое крыло, не решались поддержать Отто. Впрочем, они не разделяли идей Гитлера, которые он высказал во время майской беседы. Между 22 мая и 4 июля, днем, когда произошел окончательный разрыв отношений между Штрассером и Гитлером, фюрёр передал часть своих неограниченных полномочий Геббельсу, дабы тот легальным способом выдавил «большевистского литератора» из партии и положил конец оппозиции, существовавшей уже пять лет.

Глава 6 Уход Отто Штрассера из НСДАП