Война Кланов. Медведь 1

Я замираю на дубовом стволе и оглядываюсь. Мой путь отмечается сорванной корой, расщепленной тканью древесины – ранами на теле деревьев. Я перевожу глаза на лапы, когти глубоко впиваются в дерево. В своей глупой лихости нанес раны невинным существам! От осознания этого факта лапы разжимаются, и я ухаю вниз с высоты третьего этажа. Тело само изгибается вокруг позвоночника и приземляется на ноги.

– Нужно залечить, иначе…

– Понял, Сань, сейчас замажу, – вспоминаются ситуации со сбором березового сока, и как я замазывал мхом и землей царапины на стволе.

После десяти минут спусков и подъемов сорванные пласты и когти на стволе замазаны. Край горизонта светлеет всё больше.

– Давай последний раз сыграем в прятки и до дома, а то не дело – если ранние пташки увидят такую образину.

– Вот почему ты каждый раз пытаешься меня унизить и оскорбить? Опять хочешь получить по мордасам? – я рычу на охотника.

– Не мешало бы, но это завтра. Сегодня же закончим упражнение, нас тетя Маша ждет с результатами. Времени мало, – Александр поворачивается ко мне спиной и припускает прочь.

Я остаюсь стоять и считать до ста. Как в детстве, когда играли в прятки. Я помню, как один раз спрятался лучше всех – поднялся по живой изгороди на второй этаж и присел под защитой соседского балкона. Сквозь заграждение из тонких планок я наблюдал, как по двору метался водящий, как по одному выходили «найденыши».

«Туки-туки! Я нашел!» – то и дело слышался радостный возглас внизу.

За моей спиной раздавался ритмичный скрип диванных пружин, словно кто-то прыгал на тканевой поверхности. У соседей нет детей, и племянников я не видел, может сами соседи прыгают на кровати?

«Туки-туки» – раздалось в очередной раз.

Я по-гусиному подошел к балконной двери, на меня едва не завалились стоящие в углу лыжи, но всё обошлось. Немного привстал и увидел странную картину: на диване лежали два голых тела. Лежали одно на другом. Сверху мой отец, снизу соседка.

Зад отца поднимался и опадал между белеющих ног тети Наташи. Похоже, что он делал ей больно, стукая животом об живот, раз так она стонала и царапала его спину. Муж тети Наташи находился на работе, как и моя мама, а вот папе в ночную смену. Странно, что вместо того, чтобы отсыпаться перед работой, он боролся с тетей Наташей.

Я присел обратно, они меня не заметили. Я выиграл ту игру в «прятки». Лишь потом, в одном из кинофильмов я видел похожую сцену, и ребята с улицы объяснили – что это за «борьба». Соседи вскоре съехали, и я не спрашивал у отца о том случае, лишь иногда, когда мы ругались, слова грозились сорваться с губ, но всегда успешно их проглатывал. Видел, что мать с отцом любят друг друга. Хотя иногда и вспоминались раскинутые белые ноги, слышался натужный скрип диванных пружин…

– Девяносто девять, сто! Я иду искать, кто не спрятался – я не виноват!

Давным-давно перестает раздаваться торопливый топот, Александр переходит на неслышный шаг. Но таким шагом далеко не уйдешь, значит, он где-то рядом. Я подношу клок рубашки к лицу и вдыхаю знакомый запах. Сосредотачиваюсь на образе Александра, нахальной ухмылке, стальных глазах, белобрысой голове.

В черепной коробке растет напряжение, в ушах пищит, словно я слышу тонкий писк зуммера. Звук вкручивается в центр лба, из глаз произвольно льются слезы, как при гриппе. Возникает ощущение, что переносица раздувается и вот-вот взорвется.

Начинается охота на «лис» – я ещё застал то время, когда в моде была спортивная радиопеленгация. Но я сейчас сам как один большой радиопеленгатор, слышу писк зуммера, чувствую едва уловимый аромат – там находится Александр. Как кот из мультика, которого тащит за нос полупрозрачный запах, я бреду по следу. Не хватает пиликания для полноты ощущения игры. Может, тоже какую-нибудь страшную считалочку выдать, чтобы у Александра слегка сжалось одно место?

Под лапами шелестит мох, опавшие листья, сухо стреляют сучки – мне можно не прятаться, я охотник.

Где-нибудь под кустом копошится моя дичь, моя прелесть, моя пища…

Тьфу, никак не могу избавиться от этих мыслей, и как с ними живут Иваныч и Вячеслав? Федя с Мариной не смогли, эх…

– Раз, два, оторвалась голова. Три, четыре, найду тебя в квартире…

Я останавливаюсь у кряжистого дуба, зуммер в голове гудит сильнее. Зубчатые листья спускаются до земли, но под сенью никого нет. Лишь чахлые кустики покачиваются у мощных, похожих на удавов корней, и валяются полусгнившие прошлогодние желуди.

– Пять, шесть, хочу тебя съесть. Семь, восемь, смерть тебя скосит…

Зуммер звенит заводским гудком, я вдыхаю запах пота, словно охотник сует меня носом в подмышку. Небо светлеет настолько, что я вижу в отдалении проплешину перевернутой земли. Александр закопался в перегной? Вряд ли, скорее всего он где-нибудь на дереве. Так и есть – у раскидистой ели на стволе застывает выпирающий нарост. Что ж, поиграем.

– Девять, десять, ищу, чтоб пендаля отвесить…