Война. Книги 1-3

Появление Жилова настолько удивило младшего политрука Иванюту, что он, механически выполнив команду Редкореброва «Смирно», даже не услышал слов его рапорта. Одно было в голове Миши: как и зачем здесь оказался Жилов, с которым он всего лишь вчера вечером простился в лесу юго-восточнее Могилева? Может, за ним приехал? Ведь полковой комиссар однажды предлагал ему стать инструктором по информации… А что?.. И никаких тебе батальонов и атак.

Но полковой комиссар Жилов будто и не узнавал Иванюту, хотя, выступая перед строем политработников, не раз останавливал взгляд на его недоуменно улыбающемся лице. Из слов Жилова Миша наконец понял, что их дивизия оказалась в подчинении генерала Чумакова, что Западный фронт на нескольких направлениях наносит по врагу контрудары и что это будет лучшим их откликом на историческую речь товарища Сталина… Но почему Жилов не узнает его, почему так суров и тверд взгляд полкового комиссара? Тревога все больше теснила грудь Миши, и он стал мысленно вглядываться в не столь далекие дни, – может, провинился чем-нибудь?

И вдруг – как неожиданный выстрел над головой.

– Младший политрук Иванюта, выйдите из строя! – приказал Жилов, когда закончил речь.

Иванюта не шелохнулся, полагая, что с ним происходит что-то странное. Но его подтолкнул политрук Казанский, и он понял, что не ослышался.

«За что?!» – обожгла Мишу мысль. Он вышел вперед и, сделав поворот кругом, стал лицом к строю.

– Товарищи, – послышался сзади него совсем не строгий голос полкового комиссара Жилова, – я пользуюсь случаем и хочу сказать, что к вам направлен на работу в редакцию младший политрук Иванюта… Вот он перед вами. В окружении Михаил показал себя молодцом… В числе других отличившихся из нашей группы младший политрук Иванюта представлен к боевому ордену…

Мише почудилось, будто земля, на которой он стоит, пытается поменяться местом с небом: лес, просека и двухшеренговый строй на просеке качнулись из стороны в сторону, и от этого у него перед глазами заплясали лучисто-зеленые звезды.

Жилов между тем продолжал:

– Сейчас такое время, что награды не скоро находят героев, и я от лица службы пока объявляю младшему политруку Иванюте благодарность…

– Служу Советскому Союзу! – выпалил Миша изменившимся от волнения голосом, и от этих его слов лес и просека перестали качаться.

«Только в батальон, в роту, в атаку!..» – будто крикнул кто-то внутри Миши, и он почувствовал, как его сердце наливается боевым восторгом.

Когда строй был распущен и все заторопились получить карты, Казанский окликнул Иванюту:

– Михайло, обожди!

– Мне за картой надо.

– Успеешь… Я вот что хотел. – Казанский будто чувствовал какую-то неловкость перед Мишей. – Не забывай там, что ты журналист. Держи наготове блокнот. Вернусь с печатной машиной, и никаких больше для тебя атак без особой нужды. Сразу же начнем делать газету.

– Все ясно. – Миша боялся отстать от политотдельцев. – Будет тебе материал. Может, и сочиню там что-нибудь.

– Ты, главное, уцелей, – грустно посоветовал Казанский.

– Да уж постараюсь.

– В настоящих атаках небось не бывал?

– Не бывал, так побуду! – В глазах Миши запрыгали озорные чертики.

– Это тебе не на танцы бегать.

– А ты ходил в атаки? – поинтересовался Миша.

– Если б не ходил, не стал бы тебя поучать.

– Ну, тогда поучай.

– Ты беги за картой, а если останется время, я тебе кое-что подскажу. А то одно дело – штурмовая полоса в училище, а другое – когда на тебя летит тысяча чертей с налитыми кровью глазами.

– Хорошо, я сейчас, – пообещал Миша, но обещание не выполнил: возле палатки политотдела уже стояли наготове машины.

22

В дни первой декады июля немецкие войска группы армий «Центр», усиливаясь за счет резервов и ведя в ходе наступления перегруппировку, яростно атаковали советские части на рубежах Западная Двина, Днепр и Березина. Главные удары они наносили по предмостным укреплениям в районах Могилева, Быхова, Рогачева, Жлобина и западнее Витебска. Боевые порядки немецких дивизий приобрели устойчивую форму для наступательных действий; броневые сгустки их ударных сил с естественной закономерностью тяготели к тем местам, где было удобно форсировать под прикрытием пикировщиков реки, где более проходимая местность и имелись дороги для развития оперативного успеха с меньшим для себя уроном. Гитлеровский генералитет не мог и предположить, что обороняющаяся сторона, понеся значительно большие потери, чем германские войска, способна перейти в наступление. Более того, германское верховное командование в эти дни было уверено, как гласил один из документов, датированный 4 июля, что «на фронте группы армий „Центр“ возможно обеспечить продвижение танковых частей вплоть до Москвы, а пехоты

– за Западную Двину и Днепр. На фронте группы армий «Север» можно обеспечить продвижение танковых частей до Ленинграда и пехотных соединений до рубежа Великие Луки, Дно, Псков, Тарту».