Война. Книги 1-3

«Вы, товарищ Берия, должны были представить нам эти уточненные сведения о Германии еще задолго до начала войны! – Сталин не отрывал сумрачного взгляда от листа бумаги. – Ваши разведчики лодырничали, а вы не требовали от них того, что нам надо! Почему Сталин сам должен обо всем думать, напоминать, кому и что следует делать?! Это же элементарные сведения! – Он стал зачитывать вслух, переводя взгляд с одного листа бумаги на другой: – «Германия, ее союзники и оккупированные ею страны имеют населения 283 миллиона человек, СССР – 194 миллиона человек. Электроэнергии Германия выдает ПО миллиардов киловатт часов в год, СССР – около 49-ти. Стали – 43, 6 миллиона тонн, СССР – 18, 3. Угля – 348 миллионов тонн, СССР – 165».

«Товарищ Сталин, примерные сведения о Германии имелись в Генеральном штабе», – обидчиво стал оправдываться Берия.

«Они должны были быть точными и лежать у меня на столе!.. У каждого члена Политбюро!.. У заведующих отделами ЦК!.. А почему мы только сейчас узнаем и об этих цифрах?! – Сталин постучал тыльной стороной руки по документу. – Вдуматься только в них! Немецкие фашисты перед нападением на СССР, оснащая свою армию вооружением и запасами, взяли их и у 30-ти чехословацких дивизий! Еще год назад они вывезли в Германию вооружение 6-ти норвежских, 12-ти английских, 18-ти голландских, 22-х бельгийских и 92-х французских дивизий!.. Утаить такую силищу было немыслимо! Почему вы не знали об этом, товарищ Берия?!»

«Кое о чем знали…»

«На базе трофейного транспорта, особенно за счет французских машин, гитлеровцы сформировали 90 своих дивизий!»

Сталин распалялся все больше. В этом его гневе были досада, боль, негодование. Но был и поиск мысли…

«Товарищ Коба, по-моему, ты забываешь одно обстоятельство, сопутствующее тому, что мы сейчас услышали от тебя», – спокойно проговорил Молотов.

«Какое еще там обстоятельство?!»

«Забываешь, что именно эта сверхмощь Германии, перед которой пало на колени столько европейских государств, и напугала Англию и США, обратила их в наших союзников…»

«Этого никто не отрицает! Уже приезд к нам Гарри Гопкинса, как посланца не только Рузвельта, но и Черчилля, кое о чем говорит».

«И, окажись мы сейчас перед лицом Германии более сильными в военном и экономическом отношениях, – невозмутимо продолжал Молотов, – кто знает, с кем бы они были».

«Ты имеешь в виду Англию и Америку?»

«Разумеется».

«Полагаешь, мы именно поэтому не стали переводить всю нашу экономику на военный ход в тридцать девятом, когда Гитлер развязал вторую мировую войну? Верно, они могли бы тогда найти с ним общий язык и направить объединенные силы для уничтожения единственного в мире социалистического государства».

«Ну, не только поэтому. – Молотов, кажется, не возражал Сталину, а уточнял его мысль. – Тогда, в тридцать девятом, у народа нашего еще не отболело прошлое – потери на фронтах гражданской войны, а это – миллионы и миллионы людей… А белый и красный террор?.. А разруха, вызванная войной, голод, коллективизация с ее безобразными гримасами и опять голод… Потом тридцать седьмой и восьмой годы…»

«А главное упускаешь, товарищ Молотов, – недовольно перебил его Сталин. Заметив, что в кабинете стало сумрачно, он поднялся из-за стола и зажег люстру под потолком. – Забываешь нашу борьбу за ленинские идеи против троцкистов, правых оппортунистов, буржуазных националистов… А чего нам стоили происки капиталистического окружения?..»

«Каждый человек носит в себе все прожитое человечеством не только в его бытность, но и до него… Всего сразу не скажешь, когда оглядываешься назад. – Молотов посмотрел на молчавшего Берия. – Можно еще вспомнить, как предшественники Лаврентия до безобразия раскачали при нашем попустительстве борьбу с врагами народа, начав искать врагов и там, где их не могло быть, могли быть только предположительно или…»

Что стояло за этим оборвавшем фразу «или…» – ответить истории…

«Да-да, – согласился Берия. – Я до сих пор расхлебываю».

«Он расхлебывает, – проворчал Сталин и начал раскуривать трубку. – Все мы расхлебываем… еще долго будем расхлебывать… а может, и захлебнемся… – Затем вновь обратился к Молотову: – Давай не будем обманывать хоть себя: переводили мы экономику на военные рельсы медленно из-за своей слабости… Двадцать лет после Октябрьской революции – срок очень мизерный, чтоб набрать силы… И сейчас у нас колоссальная нехватка оружия».

«Да, проблем много», – согласился Молотов и, видя, что Сталин, достав из ящика стола пузырек, начал накапывать из него в стакан лекарство, придвинул к нему бутылку с боржоми.

Выпив капли, Сталин подержал руку на левой стороне груди, не без удрученности сказал:

«Вот умру я, а вы в Политбюро и в правительстве наверняка передеретесь, как мальчишки. Будете искать виноватого в наших общих ошибках… Да, много ошибок, много трудностей. Виноватым окажусь я один, и могилу мою загребете мусором… Но ничего… ничего, возможно, ветер истории со временем развеет этот мусор… Возможно».

«Всякое может быть. – Молотов вздохнул. – Но не будем заглядывать далеко вперед!.. Воевать надо».

11