Война колдунов. Вторжение

Раз-два, раз-два!… Тяжеленные кувалды поднимаются и опускаются легкими тросточками. Торир Дом вовсе соорудил себе огромную штангу, посадив на толстое бревно двух молодых дэвкаци.

На двадцать километров вперед выдвинута десятитысячная пехотная дивизия, усиленная паладинами. Если неожиданно нагрянет вражеское войско — авангард задержит его на несколько часов, давая основным силам возможность сгруппироваться и подготовиться к обороне. Армия на марше довольно уязвима, внезапное нападение неприятеля может привести к плачевным последствиям.

Черные Драгуны, королевская лейб-гвардия, скачут в середине колонны, выстроившись сплющенным веретеном. В самом центре — карета-четверик, окованная сталью и расписанная святыми символами Единого. Над дверями — посеребренные короны. И не какая-нибудь мелочь вроде графских или герцогских — нет, эти венцы с одинокой жемчужиной недвусмысленно намекают, что внутри изволит находиться сам правящий монарх Рокуша.

На сей раз король Обелезнэ Первый не пожелал оставаться в столице, вдалеке от центра событий. Освобождение Ларии будет проходить под его личным руководством и патронажем.

На королевских коленях — бронзовая шкатулка, окованная цепями и густо покрытая печатями. Внутри — великое сокровище, крайне неохотно доверенное рокушскому владыке его новым союзником.

Сам союзник тоже рядом — сидит, невнятно брюзжит, слегка просвечивает. Тивилдорм Призрак, в далеком прошлом — глава Совета Двенадцати.

Мертвый колдун время от времени бросает параноидные взгляды на шкатулку, берегущую его душу. Он бы предпочел хранить свой ненаглядный танзанит в более надежном месте… но где же здесь найти более надежное? Кто здесь заслуживает большего доверия, чем король Рокуша? И что здесь стерегут тщательнее, чем короля Рокуша?

Из-за окон доносится барабанный марш и залихватская кавалерийская песенка:

Поют марши боевые,
Время двигаться в поход!
Мы драгуны удалые,
Нас и пуля не берет!

Если саблей не махать,

Муторно живется —
Неохота вовсе спать,
Не естся и не пьется!

В авангарде капитан,

Грозный батька Джориан!
Если он нахмурит брови,
Грянет сабель ураган!

В драгунский хор вплетается другой мотив — веселые артиллерийские частушки:

Канониры-лоботрясы,
Подавай скорей фугасы,
Начищай до блеска медь —
Будем серого мы жечь!

Перед пушкой встал колдун —

Сказал, что уцелеет!
Пусть не хвалится, болтун,
Картечь не пожалеет!

Коль пушку бомбой зарядил,

Врага ты точно победил,
А коли старым сапогом,
Домой отправишься гробом!

А вот пехота выводит старую солдатскую песню на заунывный мотив:

Час за часом идет сражение,
Нет солдату минутки продыху,
Пули бьют точно на поражение,
Уши вянут от пушек грохота…

Мы в окопах лежим, жаждой мучимы,

И гадаем, кто жив останется…
Не надейтесь, ребята, на случаи,
Не пристало нам пулям кланяться…

Смерть идет за солдатом на цыпочках,

Не страшимся тебя мы, костлявая…
Перерезана тонкая ниточка,
И уходим мы в небо со славою…

Правда, чем ближе к авангарду, тем песни становятся тише. В голове войска движутся три всадника. Маршал Хобокен на равнодушно трюхающем Черепке. Лод Гвэйдеон на сердито жующем морковку Гордом. И барон Джориан на раздувающем ноздри Аметисте.

— Земную жизнь пройдя до половины, я понял и узнал один секрет, — бормочет себе под нос паладин, — и в том, что небо и земля едины, сомнений… сомнений… сомнений…

Хобокен и Джориан сочувственно взирают на его потуги. Лод Гвэйдеон трудится над этим стихотворением с самого утра, но до сих пор не перевалил через четвертую строчку. Ему это доставляет нешуточные страдания — о, как бы он хотел хоть раз сочинить то, что не стыдно будет прочесть вслух! Увы, поэтические способности Генерала Ордена по-прежнему стремятся к нулю…

— Барон, не удовлетворите ли мое любопытство? — наконец оставил бесплодные попытки лод Гвэйдеон. — Что это за странные холмы?

Холмы, привлекшие внимание паладина, действительно выглядят необычно. Аккуратные черно-серые конусы размером с целые замки. На Каабаре лод Гвэйдеон ничего подобного не встречал, хоть и объездил его чуть ли не весь.

К тому же некоторые из холмов даже дымятся — и пахнет этот дым отнюдь не жареным мясом…