Война кончается войной

«Вот это реакция!» — восхитился Васильев, ощутив, как пуля прошла всего в нескольких сантиметрах от его головы. Он успел нырнуть за дерево, больно ударившись о него локтем, когда вторая пуля угодила точно в ствол.

— Прекратить огонь! — крикнул Васильев. — Всем прекратить огонь! Говорит капитан госбезопасности Васильев. Я уполномочен вести с вами переговоры. У меня достаточно полномочий, потому что я офицер Главного Управления НКВД и прибыл сюда из Москвы.

Неизвестный не стрелял, и это обнадеживало. Бойцы полка НКВД тоже не стреляли, прекрасно слыша голос капитана. Хорошо, ситуация в какой-то мере под контролем. Осталось только уговорить сдаться этого типа. Откуда он только тут взялся в таком цивильном виде. Неужели наши где-то машину проворонили. Они проворонили, а шеф в Москве будет нам с Сергееичем плешь проедать за невнимательность и головотяпство.

— Итак, я предлагаю еще раз! — крикнул Васильев из-за дерева, пытаясь разглядеть незнакомца, который уже сместился за куст и был почти не виден. — Положите оружие на землю. Медленно встаньте и поднимите руки. Я гарантирую вам жизнь, в противном случае вы будете уничтожены. Я имею приказ из Москвы, в связи с особыми условиями, сложившимися в тылу фронта Красной Армии, живыми бандитов, оуновцев и попавших в окружение немцев не брать. Особенно если они оказывают вооруженное сопротивление.

Васильев специально говорил долго. Он прикидывал вариант броска на врага с дальнейшим обезоруживанием. «Далековато, — подумал Васильев. — Он в меня две-три пули выпустит, пока я добегу. А если продырявить ему руку или ногу? Тоже вариант, только и этот тип не дурак. Отполз так, что я его почти не вижу. Что это серое виднеется? Рукав его пиджака или штанина? Или пола пиджака, под которой ничего нет. А если я выстрелю, то переговорам конец, и контакт будет утерян. Вот работенка!»

— Я предлагаю вам жизнь! — снова закричал Васильев и уже смелее высунулся из-за дерева. — Сдавайтесь!

«Зря я тут разорался. Надо было кого-нибудь заставить отвлекать его такими вот речами, а самому на кошачьих лапах…»

Выстрел грянул неожиданно. Васильев интуитивно бросился не укрываться за деревом, а к незнакомцу. И в первую же секунду своего отчаянного прыжка увидел, как на траву безжизненно упала рука с зажатым в ней пистолетом.

— Этого еще не хватало! — зарычал капитан.

Снова труп, снова некого допрашивать и не от кого получать сведения. Что же за невезение такое! Снова, как пацану, оправдываться перед начальством.

Он шел и ругался на себя, на бандитов, на войну, на весь белый свет. Сейчас для капитана Васильева не было большей неприятности, чем застрелившийся диверсант или бандит.

Мужчина лежал на спине с вытаращенными глазами. Глаза почти вышли из орбит, потому что стрелял он под подбородок, и пуля разбила череп в верхней части. Трава и кусты были забрызганы кровью и мозговым веществом. Труп полусидел, и кровь начала заливать рубашку и пиджак. Васильев стянул тело за ноги и уложил на траву. Надо начинать работать.

К нему уже бежали бойцы из полка НКВД. Надо найти их командира и поручить осмотреть местность и определить, откуда этот человек шел.

— Куда вы, товарищ сержант? — строгий женский голос заставил Васильева обернуться. — Вы потеряли много крови, вам срочно нужно в госпиталь.

— Да, погодите вы, товарищ военврач, — отмахивался крупный сержант и все пытался обойти маленького, но упрямого лейтенанта медицинской службы.

— Пропустите его, — приказал Васильев. — Что вы хотите, сержант?

— Товарищ капитан, пока меня не увезли, я рассказать хочу. Я здесь был старшим секрета.

— Ну-ну, — поощрительно кивнул Васильев. — Откуда этот человек шел?

— В том-то и дело, что он откуда-то вылез. Он не пришел со стороны. Он откуда-то взялся прямо в низинке метрах в пятидесяти от нас.

— Где, покажите. — Васильев вскочил на ноги.

Держась за раненый бок, сержант повел его вдоль склона балки. Потом он замедлил шаг и стал крутить головой по сторонам. Васильев остановился и ждал. Трава, кусты, небольшие деревья, старая береза — все выглядело натурально.

Сержант сильно волновался, боясь потерять сознание.

— Где-то тут, — сказал он и стал ногой шевелить слежавшуюся годами сухую траву. Васильев тут же подбежал к нему:

— Стоп, вот этого делать не стоит! Вы уверены, что человек появился в этом месте?

— Да, примерно здесь, — кивнул побледневший сержант.

— Так, все! — Васильев взял сержанта за локоть. — Товарищ военврач, заберите раненого.

Сколько различных сюрпризов, оставленных фашистами и их прихвостнями, капитан Васильев повидал за годы войны, трудно сосчитать. Если тот человек в костюме неожиданно средь бела дня объявился в балке, значит, он был тут давно. Как минимум с ночи, когда оставленный Бессоновым секрет его мог запросто проморгать. Но и в кустах он все это время не сидел. Это очевидно. Его бы заметили по движениям, потому что много часов сидеть без малейшего движения человек не способен. Значит, здесь есть схрон. А схроны очень часто минируют. Сержант напрасно только что так легкомысленно начал шуровать в траве сапогом.