Война кончается войной

— Расскажите, как получилось, что вы остались на советской территории, чего вы добивались, изображая помешанную?

— Та часть, с которой мы отходили на запад, попала под удар штурмовиков на рокадном направлении. Вся техника, очень много солдат остались на дороге и в поле, куда многие пытались бежать. Я, контуженная и грязная, два дня пролежала в луже. Пока, наконец, не пришла в себя. А тут советские танки. Вот так и осталась.

— И что вы планировали делать здесь? Какова ваша цель?

— Фронт мне не догнать, да и доказывать там пришлось бы очень долго, кто я и почему так стремлюсь за линию фронта. Я избрала другой путь. Может быть, не такой быстрый, но зато очень эффективный. Я не просто бродяжничала. Я собирала сведения о дислокации советских частей на Украине, о военных и гражданских складах и объектах, данные о военных перевозках. Что-то уже устарело, но многое еще имеет ценность.

— Хорошо, Алевтина Николаевна, я вас пока устрою на склад товарной станции Глинск-Загура. Потом мы переведем вас в Ровно. Мне нужно время, чтобы помочь вам пройти проверку и получить настоящие документы.

— Обстановка в области не из легких, — хмуро рассказывал майор Воротников, стоя с указкой у старой карты. — На перегоне Ровно-Костополь обнаружена взрывчатка. Ее не успели заложить под полотно, бандитов спугнул патруль. А вечером того же дня через перегон должен был проследовать литерный военный состав. В Малой Мощанице был обстрелян гарнизон. Для нападения банда националистов использовала не только стрелковое оружие, но и 50-мм минометы немецкого производства. Обследование района вывело на склад немецкого оружия в десяти километрах от места нападения. Очевидно, что минометы были взяты оуновцами именно оттуда. В Варковичах убито двое милиционеров. Их застрелили неизвестные при попытке проверить документы. В Загоре зверски убит активист, бывший партизан Михай Трубач.

— Почему вы считаете, Глеб Иванович, что это дело рук националистов? — спросил Бессонов.

— На рукавах двух убитых бандитов были нашивки. И почти в каждом случае на месте акции были оставлены листовки. Вот, посмотрите, — Воротников стал выкладывать на стол мятые, местами порванные листки бумаги самого разного размера. — Националистическое подполье активизировалось. Несмотря на понесенные потери, они все еще сильны, видимо, вербуют в свои ряды новых сторонников. Кстати, Владимир Сергеевич, вы установили личности уголовников, которые стреляли в нас в день вашего приезда? Мне доложили, что данные о них из милиции поступили.

— Пока ничего интересного, — отмахнулся Бессонов. — Если будут новости, мы вас поставим в известность в обязательном порядке. А что это за Михай Трубач? Это же район майора Коваленко.

— Я получил от него информацию и послал туда людей, — вздохнул Воротников. — Очень плохо, когда случается такое. Это работает против нас. Люди не чувствуют себя защищенными, появляется видимость безнаказанности националистов. Было бы проще отстреливать их, но тогда мы не будем в полной мере получать нужные нам сведения. У нас не будет возможности вести оперативные разработки.

— Нет, об огульном уничтожении не может быть и речи, — покачал головой Бессонов. — Давайте не будем впадать в уныние, а вернемся к последним событиям. Очень часто в нашей работе большую роль играют мелочи. И с одной такой мелочью нам предстоит разобраться. Покажи, Леша.

Васильев полез в нагрудный карман и достал оттуда небольшой бумажный пакетик. Из пакетика выложил на стол половинку немецкого идентификационного медальона, найденного в портмоне убитого Нечипоренко.

Все склонились над столом. Только старший лейтенант Шаров, глянув на медальон, тут же вскочил на ноги.

— Виноват… — возбужденно проговорил он, — на секунду.

Воротников открыл было рот, но не успел сделать замечание подчиненному, только виновато посмотрел на москвичей. Вот, мол, какая молодежь. Учишь, учишь, а все одно эмоциями живут. А для работы эмоции ох как вредны…

Офицеры понимали, что Шаров не просто так сорвался с места. Какая-то идея ему в голову пришла, что-то он такое вспомнил, что заставило его нарушить субординацию.

Вернулся Шаров с небольшой коробкой из-под немецких сухих пайков. Поставил ее на стол, отодвинув в сторону бумаги.

— Это всякая мелочь, которую мы собрали с помощью солдат из полка НКВД в районе боестолкновения с бандой в Здолбуновском массиве, когда было найдено письмо.

Шаров стал выкладывать на стол содержимое.

Трое офицеров смотрели на окурки немецких сигарет, завернутые в клочки бумаги, огрызки сухарей, раздавленный спичечный коробок Балабановской фабрики, пистолет «ТТ» и несколько стреляных гильз, обломок немецкой подковки с сапога… Наконец Шаров торжественно поднял над столом, держа двумя пальцами, половинку идентификационного медальона.

— Вот, я сразу вспомнил, — заговорил он. — Вы-то не видели этой мелочи, с ней эксперты работали. «ТТ», например, по номеру установить пытаемся, кому он принадлежал и как мог оказаться здесь в руках бандитов.