Война, которая закончит все войны

Отец мельком глянул на сына и повернулся в Вере. Та только что рот не открыла, сжала в тонких пальцах карандаш и растерянно хлопала глазами. Не знала, ясное дело. Конечно, откуда ей, у нее только своя личная жизнь на уме. Ну и выпускные, понятно, ей здорово влетит, если что-то не так пойдет. Ей кроме Димы никто не жаловался, ученики решали свои дела без ее участия, напряжение и злость росли, зрели, и вот гнойник прорвался. Последней соломинкой стала использованная вместо половой тряпки форменная куртка Влада Орехова – пришли после физры в раздевалку, а Дима – по состоянию здоровья освобожденный врачом от физических нагрузок – моет формой Влада пол. Точнее, возит мокрую куртку ногой по полу туда-сюда и посмеивается, глядя на круглого отличника и кандидата на золотую медаль. Тут-то все и произошло, в этой самой раздевалке, Егор только помнит, как прибежавший на крики физрук оттащил его от Капустина, вытолкнул в коридор вместе с Владом. Другом, единственным, проверенным и настоящим, на всю жизнь, потому, что по-другому быть просто не может.

– Ничего не меняется, – вырвалось у классной, и спорить с этим было бы глупо. Из детской дружбы Егора и Влада выросло, с годами не угаснув, чувство почти что кровного родства, связи, что и среди родственников редкость, и любой косой взгляд, насмешку и грубость в адрес нескладного тихого Влада Егор относил на свой счет.

Учился Влад лучше всех в классе, да и в школе, пожалуй, на уроках ему было скучно – он давно прочел все учебники от корки до корки, знал больше, чем там написано, и учителя если и вызывали его к доске, то для порядка – надо же как-то обосновать очередную пятерку напротив фамилии Орехов. Влад не выделывался, нос не задирал, о высокомерии знал лишь по книгам классиков, которых проходили по литературе, одноклассникам помогал, и, что там скрывать, вытягивал Егора из троек, помогая на контрольных. Списывать давал, проще говоря, и учителя это прекрасно знали, но точно не замечали. Особенно в последние два года, когда многое изменилось, и трещину, что разделила жизнь страны и людей на «до» и «после», не видел только слепой. Времена подступали смутные, в точности как из учебника по истории, надвигались серьезные перемены, и учителей, помимо знаний в головах их подопечных, занимали совсем иные мысли. Как выжить на свою зарплату, например, да если ее еще и не платят по три месяца…

Вера отложила карандаш, сделала строгое лицо и только собралась что-то сказать, как Черкашин-старший поднял ладонь и повернулся к Диме. Тот опасливо прижался к маме, она привалилась к нему плечом, и Капустины напомнили Егору игрушки-неваляшки, что мерно раскачиваются туда-сюда – такие же круглые, лупоглазые и пустоголовые.

– Было? – отец в упор смотрел на Диму. Сидел спокойно, положив локти на парту и спинку стула, постукивал по ней пальцами. Вера поглядывала то на румяную от злости блондинку, то на Черкашина-старшего, то на Диму. Тот ерзал на стуле, жался к маме, смотрел исподлобья, и, прогундосил, наконец:

– Да… После физкультуры… Я больше не буду.

– Сосновскую после физкультуры? – уточнил отец. Блондинка побагровела, Вера сжала губы, а Дима и вовсе потерялся.

– Нет, – пробормотал он, глядя в парту, – это месяца полтора назад было.

– Два месяца, – уточнил Егор, – после Восьмого марта.

Отец завел руку за спину и погрозил сыну кулаком – не лезь, когда тебя не спрашивают, но вышло не очень убедительно. Большую грозу пронесло, хоть дома, конечно, влетит по полной, но это так, для порядка. Катька подтвердит, она тогда весь последний урок ревела, Егор и Влад ее домой провожали. Она с бабкой живет, мать где-то на заработках, отца и след простыл, заступиться некому. И ограбленный Димой Макс Царев тоже молчать не будет – у них семья большая, каждая копейка на счету, мать на двух работах пашет. Да любой подтвердит, что второгодник Капустин вел себя, как последний скот, и будь ему восемнадцать, сидеть бы ему, и не по малолетке.

– Развратные действия, ограбление, порча чужого имущества. Это я так, навскидку. Думаю, что сотрудники милиции квалифицируют деяния вашего ребенка лучше меня. А побои… Егор ответит, как положено.

Он обернулся к сыну, и в отцовском взгляде тот заметил одобрение. А еще недоумение и насмешку – еще бы, Капустин выше Егора на полголовы, а уж весит кило на десять больше, а то и на пятнадцать.

Вера точно читала эти мысли, опустила голову и улыбнулась. Ситуация выходила смешной, даже комичной – невысокий худощавый парень уложил, как говорили очевидцы, с двух ударов, здоровенного кабана-Капустина. А тот и хрюкнуть боится, жмется к мамочке, и того гляди расплачется.

– У Димочки черепно-мозговая травма! – выпалила блондинка последний, надо думать, аргумент, – а ему экзамены сдавать! Я в суд подам!