Война, которая закончит все войны

– Руки, кому сказано! – рявкнул он, кинулся на Егора, а он отскочил вбок и подставил полицаю подножку. Тот грузно рухнул на стол, налетел щекой на карандашницу, и пропорол себе щеку торчащим из нее канцелярским ножом. На столешницу закапала кровь, Бабкин и очкарик повскакали с места, и дружно ломанулись в самое безопасное место – к окну.

«Чтоб вас» – Егор был уже у двери, выскочил в коридор и рванул со всех ног к лестнице.

– Статья триста восемнадцатая! – донеслось ему вслед, – сопротивление сотруднику полиции! Лучше сам вернись, скотина!

– И тебе не хворать! – Егор наддал еще и удачно вписался в поворот, подумав на бегу, как хорошо, что в офисе ни души, и никто не путается под ногами. Проскочил мимо пустых кабинетов, взял левее, вылетел на площадку и нос к носу столкнулся с двумя охранниками. Егор знал их обоих, они оказались здесь по рекомендации Павлова, оба показали себя нормальными сотрудниками, прошли лицензирование, зарплату получали вовремя, премии регулярно, а сейчас оказались у него на пути. Егор сбавил ход, но эти двое даже не подумали отойти в сторонку, так и стояли, загораживая дорогу.

Все было понятно без слов, и цепочка лишь стала длиннее еще на одно звено. Из коридора неслись крики и ругань – там пришедший в себя полицай, подгоняемый «покупателями», со всех ног мчался по коридору, и времени у Егора не оставалось. Он отступил, делая вид, что удивлен и напуган, а сам вышиб локтем стекло крайнего окна, взлетел на подоконник и спрыгнул на козырек крыльца, успев заметить напоследок в окне перемазанную кровью и синими чернилами физиономию старлея. Охранники дружно ломанулись следом, один, что полегче, оказался на подоконнике, но следом прыгнуть не рискнул. Егор скатился по навесу к кромке и спрыгнул вниз, но неудачно, ободрал ладони об асфальт, кожу на них обожгло, как наждачкой.

Огляделся, кинулся, было к «роверу», но полицай оказался неожиданно проворным – вылетел из дверей, и бросился Егору наперерез. За ним бежали охранники, а им на помощь мчались еще трое, от «Разборки», а старлей на бегу доставал из кобуры табельного «макарова».

– Стой! – заорал запыхавшийся полицай, – стой, или стреляю!

Егору послышался короткий жестяной звук, точно лязгнул досланный в патронник патрон, хотя могло и показаться на расстоянии, но полицай не шутил, держал Егора на прицеле и наступал, преграждая дорогу к машине. Подоспевшие охранники обходили Егора с флангов, а за спиной полицая нарисовались еще трое, но близко не подходили, стояли поодаль, готовые вмешаться в любой момент.

– Стреляй! – заорали сверху, Егор следил за полицаем, но краем глаза успел-таки ухватить Бабкина: тот лежал животом на подоконнике, держа в одной руке мобильник, а второй показывал старлею, как и куда лучше стрелять.

– Предупреждаю последний раз, – проговорил тот, облизывая распухшую губу, – я имею право применить табельное оружие в случае угрозы моей жизни.

И встал красиво, как в тире, поднял «макарова» на уровень глаз, перехватил, как положено, под рукоять, навел на Егора прицел. Тот передернулся – чувство было не из приятных, точно маркером на лбу точку поставили. Глянул туда-сюда, на окна офиса, на забор рядом, на ворота, наглухо закрытые, на людей вокруг и поднял руки.

– Все, все, – сказал примирительно, – побегали и хватит. Патроны не трать, а то замучаешься отчеты писать.

Он медленно шел навстречу старлею, а сам поглядывал по сторонам. Охранник справа попятился, левый тоже сдал назад, люди за спиной полицая отступили, но не разошлись. Дернулись с поползли в строну ворота – на мойку въехала машина, но створка тут же поехали обратно, и больше Егор туда не смотрел. Шел себе, глядя в черный зрачок ствола, чувствуя неприятный холодок в спине, полицай смотрел на Егора через прицел, и опускать ствол не торопился.