Война, которая закончит все войны

– Воркуют, голубки. – Павлов перестал шифроваться и толкнул дверь. Та распахнулась, Женя дернулся бежать, Егор перехватил его и втолкнул в номер, пнул коленом так, что Женя затормозил лишь у окна, едва не оборвал с карниза плотную цветастую штору. Повернулся спиной к подоконнику, потом отпрыгнул к стенке. Возня и смех стихли, Павлов хитро глянул на Егора, на сына и вошел в номер, Егор шагнул следом.

Надо отдать Жене должное – он не борзел, на люксовые номера не покушался, сдавал «на часок» комнаты попроще, «у забора», как называли их сотрудники. Забор в «Астре» имелся, основательный, высокий, с камерами слежения по периметру поместья, но как в каждом заборе в нем имелась дырка. Ее регулярно латали, но лаз возрождался на новом месте – тут к городу вела короткая тропка, и «безлошадным» сотрудникам «Астры» было удобно добираться домой и на работу. Егор в конце концов сдался, и дыра стала калиткой, не утратив при этом свой сути черного хода, а вела она через лесок прямиком к федеральной трассе, оживленной в любое время дня и ночи. И Женя повадился через эту калитку протаскивать в «Астру» шлюх с их клиентами.

Номер был проще некуда – две кровати, две тумбочки, санузел, небольшая «плазма» на стене, зато чистый и светлый. Впрочем, чистый условно – одна кровать завалена барахлом, тумбочки сдвинуты на манер стола, накрыты полотенцем, сверху лежат куски колбасы, копченая рыба, нарубленная здоровенными кусками, три полных бутылки пива, на полу еще две пустых, рядом валяются пробки. А пахнет отвратно, аж до тошноты, причем Егор не мог сообразить, от чего именно его сейчас вырвет – от вонючего «натюрморта» на столе, или резкого острого запаха дешевых духов барышни, что пряталась под одеялом.

Чувство такое, будто в твоем доме похозяйничали чужие, загадили все, до чего дотянулись, заплевали и свалили, довольные. Впрочем, эта парочка бежать не собиралась, хотя с ними все было просто – без штанов не очень-то разбегаешься. Тощий с загорелой лысиной дядька сидел на краю кровати, прикрывался краем одеяла и зло глядел на вошедших. Его подружка наоборот – смотрела с любопытством, ситуация ее веселила, барышня оказалась из бывалых, видала, похоже, еще и не такое. Шалава с той самой трассы, это к гадалке не ходи, их породу издалека видно: дешевые яркие тряпки, размалеванные физиономии, наглый оценивающий взгляд – Егор отвернулся, и смотрел на Женю. Тот побледнел, испуганно заморгал: специалист не ожидал, что Егор доведет игру до финала, и вдруг понял, что сейчас его будут бить, причем больно. Егор шагнул к нему, и тут перед глазами нарисовался «клиент» – дядя прикрывался полотенцем, торопливо обматывался им и наступал на Егора.

– Слышь, я заплатил, как договорились, – он набычился, нагнул голову и сощурился, только что не рычал в этот момент. Шалава устроилась поудобнее, прилегла на бочок, подложив руку под голову и приготовилась смотреть представление. Этой суке кроме пинка под зад ничего более не грозило, она отлично это знала, и похабно улыбалась.

– Я заплатил, – повторил ее дружок, – как положено.

Он глянул на бледного Женю, на Егора, обернулся на Павлова и Юрку, что маячил за спиной отца, на Матвееву.

– Здесь вам не бордель! – выкрикнула та, – а приличное заведение…

Шлюха изящно выразилась на ее счет, Матвеева замолкла, сраженная наповал – за свои почти что пятьдесят лет она вряд ли слышала подобные обороты и словосочетания. Как и Егор, он и сам подивился словесному запасу проститутки, и решил, что пора заканчивать эту комедь, или дело зайдет слишком далеко.

– Убрать, – скомандовал он, и Павлов тут же оказался рядом, оттеснил Егора, легонько взял загорелого дядю за локти и повернул, как в балете. Дядю занесло, полотенце слетело, он тяжко плюхнулся на кровать и торопливо прикрылся ладошками.

– Нельзя, – наклонившись к нему, сказал Павлов, – у нас не разрешается. Здесь не бордель, что непонятно?

Шлюха помалкивала, что-то в облике и поведении Павлова говорило ей, что лучше держать язык за зубами. Она откинула одеяло, села, потянулась, Павлов швырнул ей в лицо ворох одежды с соседней койки.

– Одевайся и вали, – приказал он, и девка принялась пристраивать на тощую грудь подозрительных размеров лифчик. Матвеева фыркнула и отступила в коридор, Павлов отошел к двери.

– Я договорился, – уже примирительно протянул мужик, натягивая портки, – с ним.

Он показал на Женю, и тот совсем потерялся, взмок и все тер ладонями виски, опасливо поглядывая на Егора. Тот поманил управляющего к себе, но Женя не шелохнулся. Проститутка натянула короткую майку, повела костлявыми плечами и ободряюще улыбнулась ему – иди, мол, семи смертям не бывать… Женя ссутулился и побрел навстречу Егору, поравнялся с ним, и умоляюще смотрел в глаза. Вернее, глянул один раз, и зажмурился, Егор рванул его за плечо и выкинул в коридор. Матвеева шарахнулась к окну, Женя врезался в стенку и неожиданно резко развернулся, рыпнулся к лестнице, но Егор оказался у него на пути.

– Тебя предупреждали? – он шагнул к управляющему, и Женя попятился, – тебе говорили, скотина?