Война Красного Лиса

«Уах! Уах!»— раздалось у сада уханье совы. Ашот Шаман призывал на утреннюю разминку каратэистов.

У противоположного угла сада показался Ашот Свисток. Он трусил одиноко, но с большим достоинством.

Ашоты помахали друг другу. Каратэисты хмуро отвернулись от физрука.

Красный Лис изложил свой план Ашоту Шаману и тем вождям, что занимались с ним каратэ. План понравился. Разбудили Великого советника, ночевавшего в палатке. Под нажимом шамана и вождей он согласился с планом.

Радист Черный Фармацевт только включил трансляцию на лагерь, кашлянул и сказал в микрофон: «Подъем!..», как крутая лесенка затряслась и в стеклянную рубку, похожую на голубятню, ворвались апачи. Микрофон упал со стола и после этого грохота в динамиках раздался сдавленный крик радиста и чей-то голос: «Опасная у тебя работа, друг Тимоша!» Потом щелкнуло и звук пропал.

Огибая привязанного к креслу радиста, апачи открывали ящики, выгребали из них магнитные ленты и складывали в мешок. Это делалось, чтобы предотвратить провокаторские действия врага: неизвестно же, удалось или нет гуронам записать совет вождей.

Раздалась резкая телефонная трель. Красный Лис снял трубку.

- Тимоша, что случилось?— кричал начальник.

- Это не Тимоша.

- Кто это? Передайте трубку радисту.

- Сейчас будет говорить Великий советник апачей.

- Кто?.. Немедленно прекратите!.. Но уже отбой в трубке.

—Научил я тебя на свою голову,— пробормотал связанный Черный Фармацевт, глядя, как Улугбек уверенно управляется с радиоаппаратурой...

В динамиках щелкнуло и на этот раз вместо откашливания Черного Фармацевта раздался густой кашель Великого советника.

— Кх... кх!.. Слушайте меня, львы степей, бесстрашные апачи! Слушайте, бледнолицые! Слушайте, лживые гуроны!— последнее «слушайте» Великий советник постарался произнести с явной угрозой.— Терпение наше истощилось. Мы не хотим больше жить там, где каждая гуронская собака лает в нашу сторону. Мы оставляем эти земли, уходим в родные прерии...— И дальше в речи были намеки и угрозы: руки апачей тверды, а их стрелы остры, и скоро на гуронов падет гнев...

После завтрака кружковода Баярда и физрука Ашо-та Ивановича пригласили в кабинет начальника лагеря. О чем шел разговор, осталось неизвестным. Племя ушло из лагеря строить свою боевую деревню. Несли заранее заготовленные остовы вигвамов, оружие, камышовые циновки, краску, воду, топоры и лопаты. Вожди несли завернутый тотемный столб.

Урюковый сад опустел.

Место для боевой деревни выбрали давно. С одной стороны лощины поднимался травянистый склон, а с другой был заброшенный глиняный карьер, прозванный апачами за глубину и отвесные красные стены каньоном Красного Мустанга.

Вигвам рода Красного Лиса был крайним. Апачи быстро подняли, укрепили остов из четырех связанных наверху жердин. Гречко прибивал к ним мелкими гвоздиками камышовые циновки. Остальные украшали вигвам яркими лентами, окапывали землю вокруг, очищали перед вигвамом площадку. Готовили для костров хворост.

За вигвамами возвышался холмик, в него вкопали тотемный столб. Там возились Великий советник и шаман, категорически запретив кому бы то ни было подходить близко.

К вигваму пробрался Сломанный Томагавк.

- Там девчонки маршируют, пятьдесят две штуки. В пилотках и с деревянными автоматами.

- Кто командует?

- Вожатая четвертого отряда Соня.

- Конечно, Соня!.. Не пошли же в гуронки вожатые Оксана, Светлана...

Красный Лис кивнул: продолжай наблюдать. Он на свой страх и риск оставил его в лагере разведчиком. Вождь не хотел быть слепым в час битвы.

Олег приделал к вигваму вход — полотнище, разрисованное им самим: солнце всходило над черными скалами, освещало бурную реку, несущуюся под скалы. По реке летело узкое каноэ, в нем худой индеец (похожий на самого Гречко), умно смотрел вдаль, скрестив на груди руки. «Как же он плывет против течения, сам бездельничает?»— спрашивали Олега. Он презрительно фыркал и пожимал плечами.

Деревня росла. Двенадцать вигвамов расположились полукольцом за желтым шатром Великого советника. Перед каждым вигвамом — место для костра, кучки хвороста.

Опять прибежал запыхавшийся Сломанный Томагавк.

- У физрука в комнате собрались человек двадцать.

- Кто? Знаешь их?

- Все чужие. Только Черный Фармацевт известный и еще одного знаю — он физруком в соседнем лагере работает.

Так, кое-что проясняется. Ашот Свисток, зная, что в «Радуге» вряд ли наберет противников апачей, привез их из других лагерей. Взрослых,

Красный Лис пошептался с Гречко. Тот надел рубаху, заправил под нее ожерелье с кривой острой костью, изображающей медвежий коготь, и отправился тоже на разведку. Проходя мимо кучи неразобранного тряпья, вытянул дряхлый пыльный мешок, нужный Олегу для личной мести.

Пионерка, дежурившая в радиорубке, услышала звонок и сняла телефонную трубку.

—Это из «Уголка радостных встреч»,— услышала она мужской голос.— Передайте, пожалуйста, что к вожатому Маломёду приехали друзья, его ждут.

Услышав объявление по лагерному радио, Маломёд отправился к проходной. Интересно, кто приехал к нему.

Он открыл дверь и вскрикнул — на голову надели мешок.