Война крылатых людей [Война крылатых людей. Сатанинские игры. Звездный торговец. Люди ветра. Право первородства. Повелитель тысячи солнц.]

Табби спала. Аринниан все еще искал свою несчастную подругу. Драун недавно улетел, обронив, что хочет, если сможет, помочь в поисках. Все остальные разошлись по делам. Земля покоилась в лучах утреннего солнца.

Рошфор потихоньку пробрался в спальню. Табита принадлежала к тем немногим женщинам, которые хорошо выглядят во сне. Крупное тело, коричневая кожа, слишком упругая для того, чтобы запасть или опухнуть. Короткие белокурые волосы разбросали свои завитки так, что пальцы его сами собой тянулись поиграть с ними. Она дышала глубоко, уверенно, хотя губы ее чуть-чуть разошлись, обнажив белую полоску зубов.

Когда он склонился над ней, то ощутил нежный, девичий запах и увидел следы высохших слез.

Рот Рошфора искривился, но боль в прикушенной губе не была такой сильной, как в сердце. Она плакала из-за него, когда они вернулись домой:

— Сегодня тебе, конечно же, нельзя, — прошептала она, склонившись над ним и лаская его лицо и грудь. — Ты так измучился! Не расстраивайся! Ты сам не знаешь, какая это для тебя травма. Подожди до завтра или до следующей ночи, Фил! Перед нами целая жизнь!

«Мучительней всего то,  — думал Фил, — что я не могу сказать тебе, почему я так тяжело это перенес, — подумал он. — Если я поцелую тебя, ты проснешься… О, святой Джоан, сожженный за ее парод, помоги мне!»

Он понял, что если помедлит еще, она действительно может проснуться. Он медленно досчитал до ста, прежде чем выскользнуть из комнаты.

Крыши строений четко вырисовывались на фоне неба, в котором властвовали только солнце и свежий ветерок. Воздух был напоен запахами зелени и моря, чьи волны перекатывались вдали. «Насколько непрочна эта дивная красота», — Рошфор быстро пошел прочь. По тропинке он направился через фруктовый сад. Скоро она должна была слиться с главной дорогой, ведущей к посадочной площадке.

«Это не может окончиться удачей, что-то обязательно помешает. Там должен быть сторож, и тогда все пропало, или же я просто не смогу проникнуть внутрь. Мне кто-то встретится, и тогда я скажу, что просто вышел на прогулку. Ведь нет ничего плохого в том, что я решил прогуляться перед завтраком.

И никакого зла в этом нет, только вот ее авалонянам будет позволено убить себя, может быть, и она окажется в их числе… Еще мои товарищи по флоту тоже могут умереть — без всякой на то причины, хотя, может быть, все это можно спасти. И тогда Табита поймет, что я сделал это ради того, чтобы война быстрее закончилась и чтобы она могла жить».

Кругом было тихо. В это время года никто не работал на плантациях.

И посадочное поле тоже было пустынным. Для того небольшого количества транспорта, которое принимал Сент-Ли, вполне было достаточно автоматического контроля.

Космический флиттер оказался неподалеку. Рошфор стоял неподвижно, пока в памяти его не всплыли слова: «Только погода может быть врагом». А воров здесь не боятся.

А как насчет любопытных детей?

«Если кто-нибудь появится и увидит меня здесь, я смогу объяснить, что просто обеспокоен отсутствием охраны. Табби поверит мне».

Он подошел к небольшому трапу, используемому для разгрузки грузовых кораблей, и подвез его к корпусу ракеты. Стук… стук… стук — стучали при подъеме его ботинки. Вход был очень похож на те, к которым он привык, и он немедленно отыскал щит, который должен был скрывать внешний контроль. Он не был защищен и легко отошел в сторону. За ним не было ничего, кроме кнопки. Он нажал на нее. Открылся внешний клапан. И трап отъехал в сторону, как ненужный.

«Господи, укажи мне волю твою!»

Рошфор скрылся внутри.

Итрианское судно было похоже на земное. И в этом не было ничего удивительного, если вспомнить, что летающая раса училась искусству кораблестроения у человека и что на Авалоне суда часто водили именно люди. В кабине пилота сиденья и аппаратура были пригодны для особей и той, и другой расы.

Надписи были на планхе, но Рошфор разобрался в них довольно быстро. Через пять минут он знал, что может поднять и вести эту лодку.

Вначале он сжал кулаки. Потом принялся за дело.

Аринниан вел Айат обратно. Его гравипояс был недостаточно надежен для того, чтобы удержать их в воздухе вдвоем.

Дважды она говорила ему, что может лететь или идти с любой скоростью, но говорила это таким слабым шепотом, что он отвечал: «Нет». Если не считать этих односложных фраз, они не разговаривали.

Аринниан не мог долго нести Айат на руках. Она повисла на нем, прижавшись килевой костью к его спине, свесив руки по его плечам, как это делают маленькие итрианские дети. Он разорвал свою рубашку на лоскуты и смочил ее раны водой с листьев, а оставшимися лоскутами перевязал их, чтобы остановить кровотечение. Они не были опасными. Он ощущал тепло (даже жар) шелковистого оперения, лежавшего у него на спине, чувствовал запах ее любовной поры, окружавший его, подобно тяжелому аромату.