Война крылатых людей

Фолкейн взглянул в указанном направлении. Дворец представлял собой единое здание в несколько этажей и с большим количеством окон. Он располагался вблизи от вершины холма. Вокруг дворца не было стен, только сад, а за ним — город. Подобно Катандарану, Рангакора была очень древним городом, полностью выстроенным из камня. Дома представляли собой симфонию мягких белых, желтых и красных тонов. Они словно смотрели наружу, а не внутрь, у них были заостренные, крытые черепицей крыши и грациозные колонны, Фолкейну они напоминали земные здания эпохи раннего Возрождения. Улицы были сравнительно широкие, мостовые выложены крупноразмерным булыжником, по ним двигалось множество уменьшенных расстоянием фигурок, слышался слабый стук колес и топот ног. От печных труб вверх тянулись дымки, по небу плыло несколько облаков. За городом серо-синие холмы поднимались к Маув-Гандру, чья снежная вершина сверкала золотом в вечном солнечном закате. Справа гремел водопад: белый, зеленый, в радугах и брызгах, он пробивал свой путь вниз, в Чакору, которая отсюда, казалось, ярко сверкала жизнью.

Взгляд Фолкейна остановился на осаждавших. Их палатки и костры усеяли плато за городскими укреплениями, в стороне бродили стада домашних животных, а там, где собрались солдаты, сверкал металл. Узнав о восстании, Джадхади прислал значительные подкрепления.

— Их гораздо больше, чем вас, — сказал Фолкейн.

Роберт Торн рассмеялся. Это был коренастый седобородый человек с пылающими голубыми глазами. Его лицо было покрыто старыми боевыми шрамами, поверх расшитой драгоценностями куртки на поясе висела видавшая виды сабля.

— Не торопитесь с выводами, — сказал он. — Мы приготовили запасов больше, чем они в состоянии собрать со всей страны. Пусть посидят немного. Может, прибудут остальные земцы. Даже если не прибудут, то к следующему периоду сумерек они будут голодны, больны и склонны к грабежу, мы легко разобьем их. Они и сами знают это. У них не хватит выдержки, — он повернулся к стройному молодому краснокожему икрананкийцу в костюме шафранового цвета с позолоченным ожерельем: — Король Урсала, вот человек из-за края мира, о котором я вам говорил.

Монарх наклонил свою птичью голову.

— Приветствую, — сказал он на диалекте, который было нетрудно понять. — Мне давно хотелось встретиться с вами. Но лучше бы это произошло в более дружественной обстановке.

— Она вполне возможна, — намекнул Дэвид.

— Нет, если ваши друзья попытаются исполнить свою угрозу подчинить нас Катандарану, — сказал Урсала. Его ровный тон смягчил резкость выражений.

Фолкейн почувствовал себя неловко.

— Гм… мы ведь чужеземцы, и конкретных данных о вашем мире у нас не было. И разве так уже плохо присоединиться к империи? Вам бы здесь ничего не угрожало.

Урсала взъерошил кольцо своих перьев и надменно ответил:

— Рангакора уже был городом, когда Катандаран выглядел всего лишь деревушкой. Еще несколько поколений назад деодакхи были пустынными варварами. Их путь — не наши пути. Мы не настраиваем фратрию на фратрию, не требуем, чтобы сын обязательно овладел профессией отца.

— Как это? — Фолкейн был ошеломлен.

Стэфа кивнула.

— Фратрии здесь — всего лишь объединения семей, — сказала она. — Они не совпадают с гильдиями.

— Я говорил вам об этом, благороднейший, — самодовольно сказал Торн. — Под защитой земцев…

— О которой мы не просили, — прервал его Урсала.

— Нет, но, если бы я не решился на это, здесь теперь восседал бы вице-король империи.

— Думаю, что вы лучше, чем грубые варвары, — вздохнул король. — Иршари слишком долго благоприятствовали нам. Мы позабыли искусство войны. Но будем откровенны… Вы потребуете плату за свою защиту — в земле, сокровищах и власти.

— Конечно, — сказал Торн.

Чтобы прервать возникшее напряженное молчание, Фолкейн спросил, кто или что такое Иршари.

— Создатели и владыки Вселенной, — сказал Урсала.

— Разве вы за краем мира так же суеверны, как и те, в западных землях?

— Что? — Фолкейн сжал кулаки. Дрожь возбуждения охватила его. Он засыпал Урсалу вопросами.

Полученные им ответы опровергали все созданные ранее предположения. Рангакора имела высокоразвитую стандартную религию: с богами, требовавшими жертвоприношений и лести, но в целом благосклонными. Единственной могучей силой зла был тот, кто убил Зурната Ярчайшего, и Зурнат ежегодно возрождался после того, как другие боги опускали его тело в залив.

Но почему у остальных икрананкийцев такие параноидальные представления о зле?

Почему западные культуры считали Космос исключительно враждебным началом?