Война крылатых людей

Мозг Фолкейна напрягся, ему казалось, что сейчас он решит проблему, над которой думал последние недели. На дневной стороне Икрананки не было смены времени года. Не было смены жизненных ритмов, лишь одна бесконечная борьба за выживание в медленно деградирующей природе. Любое изменение в ней вело к худшему: землетрясение, песчаные бури, чума, ящур, высыхающие колодцы. Неудивительно, что туземцы с подозрением относятся ко всему новому. Неудивительно, что они чувствовали себя уверенно только в окружении членов своей семьи — фратрии. Неудивительно, что цивилизация была нестабильна, и что так часто нападали варвары.

Рангакора, находившаяся на краю зоны сумерек, знала дождь и снег, знала смену дня и ночи — полутьму. Там были известны целые созвездия, когда ее люди проникли на темную сторону планеты, они хорошо изучили ночное небо.

Но тогда…

Нет. Рангакора была маленькой и изолированной. Она не имела сил для создания империи. А ван Рийн, узнав о раздорах и варварах на этой планете, захочет иметь дело только с устойчивой империей. Помощь Рангакоре была бы донкихотским жестом, но Лига не воюет с ветряными мельницами. Освобожденная Рангакора снова будет захвачена, как только улетит космический корабль. А других посещений не будет.

Но постоянное благотворное влияние Рангакоры было бы очень полезно межзвездным торговцам. Как же найти компромисс?

Фолкейн в отчаянии взглянул на небо. Когда же, во имя ада, появится «Сквозь хаос»? Несомненно, Чи и Эдзел пытались отыскать его. Значит, с ними что-то случилось.

Он заметил, что Урсала что-то говорит ему, и вышел из своей задумчивости.

— Прошу прощения, благороднейший.

— Мы не используем почетные титулы, — сказал король. — Только враги нуждаются в умиротворении. Я просил вас рассказать о вашем доме. Это, должно быть, удивительное место, а лишь Иршари знают, как мне нужно отвлечься.

— Ну, гм…

— Мне тоже интересно, — сказал Торн. — В конце концов, если мы, земцы, вынуждены будем оставить Икрананку, то это многое изменит. Нам придется уходить из Рангакоры…

Высказывая это предположение, он не выглядел слишком счастливым.

Фолкейн глотнул. Если людей эвакуируют на Землю, он станет героем, но ван Рийн вышвырнет его из отряда торговцев-разведчиков. Несомненно, ему дадут другую работу: приятная безопасная должность третьего помощника на каком-нибудь заброшенном торговом посту с замечательной перспективой к пятидесяти годам стать вторым помощником и еще через десять лет быть выброшенным с крохотной пенсией.

— Ну, наше солнце светит гораздо ярче, — сказал он.

— Стэфа, вы видели, как освещены наши помещения.

— Я чуть не ослепла, — пробормотала девушка.

— Постепенно вы бы привыкли, но поначалу придется быть осторожным, выходя из помещения. Солнце обожжет вашу кожу.

— Адские условия! — вырвалось у одного из охранников Фолкейна.

Фолкейн решил, что нужно усилить впечатление.

— Только в первое время, — успокоил он. — Потом вы приспособитесь, и ваша кожа станет жесткой и темно-коричневой.

— Что? — Стэфа приложила руку к щеке. Ее рот раскрылся.

— Там, должно быть, жарко, — проницательно сказал Урсала.

— Не очень, — сказал Фолкейн. — Но во многих местах, конечно, теплее, чем здесь.

— Как же вы это выдерживаете? — удивился Торн.

— Я бы изошел потом.

— Ну, в самое жаркое время вы могли бы сидеть в помещении. Мы умеем устанавливать в помещении нужную температуру.

— Значит, я должен буду сидеть и ждать, когда переменится погода? — пролаял Торн.

— Я помню, — вмешалась Стэфа. — Воздух у вас влажный, как на болоте. На Земле всегда так?

— Это зависит от того, где вы находитесь, — ответил Фолкейн. — К тому же мы научились управлять погодой.

— Хуже некуда, — сказал Торн. — Если я буду потеть, то я тем более не хочу это делать по чьему-то капризу, — вдруг его лицо прояснилось. — Но мы будем бороться с теми, кто изменяет погоду, и убивать их.

— Боже, конечно нет! — сказал Фолкейн, пояснив.

— Убийство на Земле запрещено.

Торн прислонился к перилам и, разинув рот, ошарашенно спросил:

— Но что я тогда буду там делать?

— Ну… вы бы несколько лет учились… Земных лет, конечно, в пять раз более длительных, чем икрананкийские. Изучили бы математику, натуральную философию, историю и… хотя теперь, когда я думаю об этом, мне это кажется затруднительным. Но не беспокойтесь. По окончании учебы вам подыщут работу.

— Какую работу?

— М… м… м… конечно, не высокооплачиваемую. Видите ли, обращение с машинами требует навыка, привычки, а вы их не имеете. Думаю, вы сможете стать… — Фолкейн задумался в поисках туземных слов, — поварами, или привратниками, или еще кем-нибудь.

— Я, который правит городом? — Торн покачал головой и что-то забормотал про себя.

— Но где-то вы все же должны воевать, — возразила Стэфа.

— Да, к сожалению, — согласился Фолкейн.

— Почему «к сожалению»? Вы странный человек, — Стэфа повернулась к Торну. — Не унывайте, кэп! Мы будем солдатами. Если Великий Грантер не лгал, там много мест, где можно получить хорошую добычу.