Война крыш

«Два еще теплых трупа… — значилось в перепечатке из ивритской „Едиот ахронот“, — у шоссе, соединяющего историческую часть Кейсарии с, наверное, самой престижной и тихой ее современной частью — районом вилл, предстали перед глазами дорожного патруля. Шауль Фин-кель, известный больше под кличкой Хариф, был убит тремя выстрелами, в том числе одним контрольным — в голову.

Хариф — бывший полицейский, заметный атлет и спортсмен — владел фирмой по взысканию долгов. По характеристике знавших его людей, никого не боялся. Врукопашную выяснял отношения с клиентами. Второй жертвой убийц стал нечаянный свидетель, он затормозил, чтобы посмотреть, что происходит… Полиция начала расследование…»

Фотографии расстрелянного Харифа были опубликованы на первых страницах всех ивритских и русскоязычных газет вместе с портретом убитого бедолаги, случайно оказавшегося свидетелем преступления…

Агентство «Сохнут» располагалось в центре города.

Мне уже приходилось обращаться сюда за необходимыми сведениями. Не было бы ничего удивительного, если бы кто-то из российских криминальных авторитетов достал свидетельство о своем еврейском происхождении — метрики или даже только выписку из старой домовой книги о том, что его дед, а лучше всего — бабка были евреями.

В этом случае по приезде сюда он мог обратиться в Министерство иностранных дел в Тель-Авиве с просьбой о предоставлении ему гражданства.

«Закон о возвращении», принятый израильским парламентом — кнессетом, автоматически давал право на получение гражданства каждому еврею, его детям и внукам, а также их супругам — неевреям.

Полвека назад это, в первую очередь, необходимо было для чудом оставшихся в живых жертв гитлеровских лагерей смерти.

В принятом тогда «Законе о возвращении» содержался гордый вызов только что созданного еврейского государства всем палачам, расистам, преследовавшим каждого, у кого даже в третьем поколении была хоть капля еврейской крови…

Народу в справочной «Сохнута» было мало.

Обаятельная дама, говорившая на русском, предоставляла всем желавшим необходимую информацию о родственниках и друзьях.

Я проверил данные на известных мне лиц из руководства «Пеликана» и «Босса Новы», а также группировки, дававшей им крышу.

— Нет у меня сведений…

Служащей «Сохнута» показалось, что ее ответ меня расстроил.

Это было не так. Я не был удовлетворен.

Братва могла прибыть по туристической визе…

Начинать следовало с турбюро и отелей.

По дороге в «Золотую карету» я снова уткнулся в газеты.

Пресса интерпретировала случившееся по-своему.

«Убит владелец компании по взысканию долгов с тех, кто взял кредит у частных фирм на так называемом сером рынке…»

Это было так далеко от истины.

Ясно: братва пытается урегулировать отношения с местным криминалом после того, как здешний воровской общак застрял в России…

В иерусалимском доме книги «Золотая карета» вдоль полок бродили покупатели. В свежем номере «Нашего Иерусалима» я увидел свою рецензию на детектив Каунитца. Хозяевам «Золотой кареты» она понравилась.

— Может, еще рецензию? Скажем, на это… — Я наугад раскрыл поданную книгу.

«В процессе дознания следователь уголовного розыска…»

В шести словах было две ошибки: следователь не вел дознания и в уголовном розыске нет следователей.

— Да, ладно, Саша! Ты это знаешь, а читателю все равно!

— Нет. Тогда это другой жанр…

— Как знаешь. Тебя подвезти? Я еду в сторону Пата.

— Спасибо. Нет.

Что-то удерживало меня в центре.

В принципе российские боевики из крыши «Пеликана» и «Босса Новы» могли остановиться в любой иерусалимской гостинице.

Может, они не выбрали бы отель «Царь Давид», который возлюбили иностранные дипломаты, американские посредники в мирном процессе между Израилем и палестинцами. Но любые другие были к их услугам!

«Холидей», например.

Я, однако, склонялся к тому, что в первую очередь следует проверить «Рон» — маленький дешевый отель на Яффо. Из него можно было запросто следить за Ванкоганом, собиравшим в обличье Амрана Коэна свою жатву на площади Кикар Цион…

К остановке подходил автобус.

«Шестерка…»

Я ускорил шаг.

В Москве автобус с этим номером останавливался недалеко от моего дома и через всю столицу шел к Павелецкому вокзалу — месту моей службы.

Никому, кроме москвича, ничего не говорили названия остановок, непрерывно доносившиеся из динамика: «Ваганьковский рынок», «Платформа Беговая», «Балчуг»…

В иерусалимском транспорте остановки не называли.

Водителю хватало шоферских забот. Кроме того, он компостировал талоны и продавал все виды проездных билетов.

Длинный автобус повернул на узкую центральную Кинг-Джордж, по обыкновению заехал далеко на встречную полосу, плавно вписался, стал разворачиваться.

Иначе не выберешься…

Высоченный туристский автобус рядом тактично покашливал, вместо того чтобы гудеть.

По узкой Яффо машины катили, почти касаясь друг друга.

Народу в автобусе было много.