Война крыш

— В письме там дактокарта, фото трупа. Мой шеф, если б узнал, наклал бы в штаны…

— Спасибо. Вот визитка на всякий случай.

Опер прочитал.

— «Лайне»… Может, приду.

— А это для мужика… Передашь?

Рэмбо достал еще сверток.

— «Абсолют»?

— Да.

— Если не смогу отдать, сами выпьем… Но стакан ему налью — обещаю.

В машине Рэмбо глянул на фотографию. Он сразу узнал убитого.

— Ванкоган!

Из короткой сопроводительной записки Рэмбо узнал о связях Ванкогана с израильской братвой.

Ближайший кент, возможный родственник российского криминального авторитета Маленького Эли, погиб первым, потому что при его жизни невозможно было убрать Ванкогана.

Маленький Эли мог бы запросто разобраться с теми, кто наедет на иерусалимского «нищего»…

Убийцы Маленького Эли учитывали и то, что вычислить их будет нелегко, — иерусалимская братва могла выдвинуть не менее десятка версий насчет того, кому было выгодно его уничтожить. Это могли быть и недовольные совладельцы казино, и партнеры-уголовники, и молодые англичане, выгнанные им по подозрению в нечестности…

Два пистолетных выстрела из «глока» поздно ночью, когда Маленький Эли покидал казино, сделали убийство Яна Ванкогана вполне предсказуемым.

«Поэтому он позвонил Марине и сообщил, что на него наезжают…»

Убийство в Иерусалиме одного из бывших королей российского преступного мира было связано с гибелью в Москве самой Марины…

«Процесс пошел!»

Тяжелый, высокий Рэмбо легко пересек приемную.

Детективы уже входили вслед за ним в кабинет, рассаживались вокруг приставного стола.

— Знакомьтесь…

Рэмбо пустил фотографию по рукам.

Один из сидевших, муровец, как и Рэмбо, узнал вора.

— Ванкоган Ян Романович, точнее, Рувимович…

Они словно встретили старого друга.

— Он… — Рэмбо передал ему дактилокарту из Иерусалима. — Надо получить официальную справку. И кроме того, сведения об особых приметах…

— Татуировки…

— Да.

Остальным Рэмбо коротко объяснил:

— Живая легенда преступного мира. С десяток судимостей. Все за квартирные кражи… Во время пика воровской карьеры — по сто краж в течение трех месяцев. В некоторые дни по пять кряду. Всегда действовал один. И ни разу не крал у бедняков. Только номенклатура и торгаши…

Молодые детективы ничего не знали о воре. Им было все интересно. Рэмбо счел нужным дополнить:

— Начинал преподавателем физкультуры в средней школе в Галиче. В старом Музее криминалистики ему был посвящен стенд…

Попав в чужую квартиру, Ванкоган всегда запирался изнутри.

Однажды в то время, когда он грабил квартиру, дверь открыли ключом снаружи. Хозяина квартиры, офицера в форме майора госбезопасности, знаменитый вор встретил в прихожей.

Под фотографией приводилось сказанное Ванкоганом:

«Товарищ майор! У вас в квартире идет секретный обыск. Сдайте оружие!»

Старший офицер отдал пистолет, позволил препроводить себя в дальнюю комнату…

Рэмбо позвонил в информационный центр «Лайнса»:

— Материалы на Ванкогана… — Там, конечно, не знали и не могли его знать. — У нас должны быть данные…

Он положил трубку.

— Я потерял его из виду. Даже не предполагал, что он может оказаться в Израиле… Что-то хотел спросить? — спросил он, поймав взгляд Петра.

— Мог ли вор превратиться в нищего?

Петр держался скованно: в вопросах преступности его легко было разыграть. В отличие от его предмета — физики многое тут наживалось ногами, риском, перебитыми ребрами.

— Надо узнать, воровал ли он тут, перед тем как эмигрировать. Надо думать, визу ему дали без проблем…

Вскоре доставили материалы информационного центра.

Последний раз имя вора промелькнуло в сводках ГУВД почти 20 лет назад. Дерзкая квартирная кража была совершена днем.

Ванкоган снова тряхнул стариной.

Жулик воспользовался тем, что хозяева квартиры были в отъезде. К дому подогнали машину лицензированной фирмы и вывезли все ценное, включая мебель. Машина стояла груженой, ожидая, пока вор закончит играть на пианино. Потом пианино тоже погрузили, отвезли на Москву-Третью. Для отправки малой скоростью.

Соседи опознали преступника по фотографии.

До этого особо опасный рецидивист по-крупному практически уже не крал. Жил в доме для престарелых на севере Костромской области. Все добытое барахло раздавал сожителям.

Однажды Ванкоган уехал в Москву и больше уже не вернулся…

В эту командировку Рэмбо поехал сам.

Президент «Лайнса» выехал поездом поздно вечером с Ярославского вокзала. Ночью он был на берегу знаменитого Галичского озера. Утром на станции пересел на междугородный автобус. Город находился в стороне от железной дороги.

«За это время я был бы уже в Хамамеде…»

Случайно попав на тунисский курорт, он потом еще несколько раз летал туда. Плавал, читал в номере пронинскую «Банду»…

Очередная серия у него и теперь была с собой. Читать в автобусе было неловко. Пассажиры ехали не отдыхать, везли тяжелые сумки, кто-то — похоронные венки.

Попутчики в автобусе поглядывали на него как на чужого.

Секьюрити Рэмбо — молчаливый афганец, погруженный в свои мысли, всю дорогу молча держался позади, не выражая внешне ни радости, ни уныния. При этом он ни на минуту не забывал работать мускулами — качал то живот, то бицепсы.