Война крыш

— Он не простой прохожий. Представь его состояние. Возможно, он постоит тут. Во всяком случае, не должен просто так пройти…

Самир потер складки на шее сзади.

— Если Рон — убийца Амрана Коэна, зачем ему звонить своей жертве на Кикар Цион? Убедиться в том, что тот не воскрес?!

— Дело тонкое. Может, чтобы продемонстрировать свою неосведомленность. А значит, непричастность… Если он не явится сюда или исчезнет, он себя выдаст!

— Это я понимаю.

— Он догадывается, что мы его ждем. Сам спешит сдаться.

— Да.

— Я останусь тут, у тротуара, ты пройди в глубь Бен Йегуда. Если что — сразу подойдешь!

Ортодоксов, одетых в черное, среди прохожих оказалось меньше, чем можно было предположить. Кейт отвергал одного за другим. «Трое вместе. Этот — в годах… Бритый лоб и косы вдоль щек. Свидетели этого не отметили… Этот спешит, не смотрит по сторонам…»

Молодой парень шагал, уткнувшись в дорожный маленький молитвенник. Погруженных в молитву в толпе хватало. Не глядевших под ноги, никого не замечающих вокруг. Кейт положил глаз на этого. Смерил взглядом. Действительно, без примет. Вот только это, пожалуй. Волосы в мелких завитушках, словно каждый завили в отдельности. И кожа белая. Не загорает, только краснеет… Такие своими корнями уходили в Польшу, в Белоруссию. Знали идиш. А глаза удлиненные, как у выходца Юго-Восточной Азии…

Хасид был в положенных ему кафтане, шляпе, костюме — во всем черном. Отглаженная сорочка без галстука была ослепительно белой. Перед самой площадью хасид захлопнул молитвенник, поцеловал, опустил в карман. И вышел прямо на полицейского детектива. Детектив не думал уступать дорогу.

— Шалом! Рон?

— Да… Шалом…

— Юджин Кейт… — Он представился. — Миштара… (Полиция). Твое удостоверение личности, пожалуйста!

Хасид полез в карман.

«А он крепкий, хотя выглядит тощим. Явно служил. Может, даже в боевых частях! Не исключено, и сейчас качается!»

— Пожалуйста…

Специальное распоряжение Министерства Внутренних Дел обязывало каждого гражданина носить документы, поскольку из-за непрекращающегося террора проверки были необходимы.

«Рон Коэн!»

— Ты родственник Амрана Коэна?

— Что с ним?

— Не знаешь?

— Я только что приехал из Бней-Брака…

— А когда ты видел его в последний раз?

— В прошлый четверг…

— Пройдешь со мной. В Центральный Отдел Полиции…

— Я могу сначала повидаться с ним?

— Потом.

— В чем дело?

Кейт уже теснил хасида в направлении перехода. На углу, у улицы Харав Кук, напротив Кикар Цион, с полудня ждала машина. Полицейский Самир стоял на площадке перед банком «Апоалим», все видел. В любую минуту был готов вмешаться…

Рон только спросил:

— Это надолго? Я успею к вечерней молитве?

В отделе полиции Иерусалимского округа на так называемом Русском подворье для допроса Рона Коэна к детективу Юджину Кейту прислали еще двух коллег, оказавшихся в этот момент свободными…

Их цель была — подготовить задержанного для следователя Роберта Дова.

Следаки — белая кость, как и во всем мире, — не утруждали себя грязной работой.

Здоровяки, под стать Кейту, они должны были нагнать страху на допрашиваемого. Время от времени то один, то другой пересаживался с дивана на стул и оказывался за спиной Рона Коэна… Это был неприятный момент.

Иногда тот, кто сидел рядом на стуле, пододвигал его вплотную, казалось, он может схватить Рона Коэна белыми здоровыми зубами, словно у крепкого откормленного жеребца.

Допрос, однако, направлял Кейт.

Он сидел напротив Рона, за столом, рядом с телефонами и компьютером. Полицейские досконально исследовали биографию задержанного…

Тут Кейту открылась неизвестная прежде подробность.

Задержанный Рон Коэн оказался мамзером.

Понятие это пришло в израильское семейное право, основанное на Торе, из тьмы тысячелетий.

Оно означало ребенка, родившегося либо в результате кровосмесительной связи или супружеской неверности жены, либо во втором или последующих браках, если предыдущий не был расторгнут по религиозному обряду, по Галахе…

Мамзер, по семейному праву, являлся изгоем.

Религиозные законы запрещали родниться с мамзерами и их потомками. И разрешали детям блудниц вступать в брак только между собой.

Библия свидетельствовала:

«Да не войдет мамзер в общество Господне, и поколение его десятое не войдет в общество Господне…»

Народная мудрость не обошла их молчанием, правда, с иным оттенком: «Голова, как у мамзера». Это означало: «Головастые! Им надеяться не на кого! Приходится вертеться самим!»

— Моя мать, Дани, жила в Кейсарии… её муж был много старше ее. Привез в Тель-Авив…

Со слов задержанного, госпожа Дани родила сына в браке, после долгих лет изнурительного лечения от бесплодия. Однако не от мужа.

Рон объяснил без тени смущения:

— Господь не дал им детей. Мать ездила по врачам — в Германию, во Францию. В Тель-Авиве познакомилась с моим настоящим отцом. Имя его я узнал два года назад. Из записки, я нашел её у матери.

— Она жива?

— К сожалению…

Госпожа Дани из Тверии скончалась несколько лет назад в преклонном возрасте в Тель-Авиве.

— Ты узнал это при жизни матери?

— После её смерти.

— Где она умерла?

— В Герцлии. Там и похоронена. В записке был адрес отца.