Война крыш

На этот раз засмеялись полицейские, покачали головами.

— Ло! Нет-нет…

Русская община составляла чуть ли не пятую часть израильского общества. Существовала «русская партия» — «Исраэль бэ-Алиа», входившая в коалиционное правительство.

Израильской прессе пеняли на то, что газеты указывали общинную принадлежность уголовников, хотя все равно все знали, что процент преступников — выходцев из СНГ выше, чем марокканцев, а тем более местных уроженцев — сабров.

Руководство полиции инструктировало подчиненных не допускать выражений, которые могли быть истолкованы как оскорбительные для «русских».

Простились даже приветливо.

— Бай!..

— Бай, мусора!

Несмотря на праздник, собрались уходить рано.

Компания с Сан-Мартин тоже поднялась. Макс собирался уезжать.

Когда выходили на Главную аллею, произошло непредвиденное.

Парень с Сан-Мартин, шедший с Максом, случайно толкнул Мали, жидкую телку Боаза. Мали, как её в Брянске учили, не мешкая ни секунды, изо всех сил двинула его коленом в пах.

— Осторожно, козел!..

Девчонка того — с Сан-Мартин — с ходу бросилась:

— Ты чего на моего парня наехала?!

Вцепились друг другу в космы. Та, с Сан-Мартин, подсекла ногой с вывертом — каблуком по кости! Мали, хоть и жидкая, не отпустила её лохмы. Так и свалились обе…

Израильтяне бросили свои костры и жратву, выскочили из-под деревьев, взрослые и дети, смотреть, как женщины русит дерутся…

Кто-то уже по сотовому вызывал полицию — миштару…

Будто у них бабы не бьются!

Пацаны обступили, хотели разнять.

Харьковчанина Дана толкнул плечом приземистый, с тяжелой золотой цепочкой на шее парень. Рыжий Дан — отмороженный — долго не думал, тоже толкнул.

Драка мгновенно прекратилась. Тут уже было другое: Дан поднял руку на крутого. Макса.

Владелец паба для молодежи «Сицилийская мафия», с мясистой шеей, короткими руками — бывший чемпион по борьбе среди юниоров Северокавказской зоны — предложил:

— Ну-ка, отойдем…

Дан и сам догадался, что получилось неладно.

Машинально сделал пару шагов в сторону, под деревья и тут же улетел в кусты. Второй удар получил носком ботинка в лицо и еще — под ребра…

Выскочил Боаз-охранник.

— Ребята, не надо!

Макс только стрельнул глазом:

— Уйди — пожалеешь…

Боаз дрогнул. Макс снова врезал лежавшему под ребра. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Гия не вмешался. Что-то сказал на грузинском. Мпкс ответил,

Стало ясно: предстоит разборка. В аллее после этого останется один хозяин. Какой-то из компаний придется искать себе для прогулок другое место…

Праздник Лаг ба-Омер затянулся за полночь.

Во всех скверах, аллеях горели костры. Израильская столица не спала, все не могла успокоиться. Разъезжали пожарные. Громкоговорители предупреждали особенно активных огнепоклонников.

Гия, Вика, Балабан с Ленкой и собакой, а за ними остальные не спеша направились в сторону арабской Бейт-Сафафа.

В обе стороны по шоссе проносились машины.

Арье дергал поводок, укрощая альбиноса-бульдога, и рассказывал:

— Днем сплю. Звонят. Женский голос. «Анкета по телефону. На русском». — «Ну!» — «Как ты относишься к современным фильмам о Франции?» Японский бог! «О ком? О ком?» — «О Франции». Я пришел с ночи, наломался, как Папа Карло… Смеется, что ли? Оказывается, их премьер приезжает. «Фильмы Франции смотрел?» — «Смотрел!» — «Отлично! Сколько ты лет в стране?» — «Два». — «Какой фильм видел последний?» — «Этот… „Фанфан Тюльпан“. — „Это же лет за тридцать до того, как ты родился!..“

Несколько пар шли по аллее. Гуляли. В основном пожилые репатрианты. Названия мест, откуда они прибыли, звучали экзотикой: Золотоноша, Черновцы, Белая Церковь. Кому не повезло там, решали начать тут сызнова. И в семьдесят пять, и в восемьдесят через бюро знакомств, радиопередачу «Любовь с первого слова» пытались найти не встретившийся в юности в России, на Украине идеал…

В компанию молодежи, двигавшуюся навстречу, старики всматривались с опаской: не привыкли, чтобы в темном месте ночью молодые парни не оскорбили, не толкнули…

Арье тем временем продолжал:

— «И чего тебе там понравилось?» — «Вот это!.. (Он дернул бульдога.) Когда Тюльпан смотрит с крыши на Джину Лоллобриджиду, видит её грудь, а она спрашивает: „Что вам оттуда видно?“ А он: „Какая панорама… Японский бог!“ — „Да-а… Спасибо“. И положила трубку… А я уже не усну! Из-за нее, из-за суки… — Он слегка косил маленькими глазками. — А потом включаю радио, слышу: „…Большая работа по изучению адаптации молодежи и оказанию психологической поддержки наиболее проблемной её части…“ Она!

Арье выругался.

С утра надо было снова вкалывать.

Он уставился на встречных.

— Сейчас бы на пенсию! Это дело!

Первым чувством, возникшим при виде интеллигентной пожилой пары, держащей друг друга за руку, была беспричинная злоба…

Предки создали тут удобный для себя мир, с ежемесячными пособиями, социальными надбавками, возможностью потихоньку работать — сторожить, обихаживать лежачих больных, сидеть с детьми…

Возле паба «Сицилийская мафия», закрытого по случаю праздника — особенность здешней жизни! — они развернулись в сторону лежащего на холмах района Гило.