Война крыш

«— Что это значит? „Неспециально“.

— Ну, возвращались домой. Увидели — дверь внизу открыта. Решили зайти посмотреть…

— Может, что найдете… Да? Деньги, например…

— Ну да.

— Так. Нашли что-нибудь?

— Нет.

— Где искали? В шкафу? В кровати?

— Да.

— Так. Свет зажигали?

— Не помню. Тут сразу Амран зашел.

— Что он сразу сделал?

— Закрыл дверь.

— И что? Ничего не сказал?!

— Нет.

— Совсем ничего? Вот я вхожу, вы что-то у меня ищете… Он кричал?

Звук телефона оказался неожиданно резким. Кое-кто даже вздрогнул.

На экране снова появился Роберт Дов. Присутствие его при записи не требовалось. Он сделал свое дело. Дов ответил по телефону, снова вышел.

— Не кричал.

— Говорил громким голосом?

— Да. И закрыл за собой дверь. Я сказал: «Пусти. Дай нам выйти, мы ничего тебе не сделаем…» Он спрятал ключ в карман. Потом бросил в меня молотком. Я поднял молоток и ударил его один раз…

— По голове?

— Да. Увидел кровь. Испугался. Вытащил у него ключ из кармана.

— Он что, поднял руки к голове?

— Да. Я схватил ключ и убежал.

— А Борис?

— Он еще оставался.

— Борис наносил ему еще удары? Может, врезал?

— Я не видел. Я же убежал.

— Они сцепились друг с другом?

— Да.

— Где ты увидел потом Бориса?

— На аллее.

— Что он сказал?

— Мы не говорили.

— Ничего не говорили? Как же так?!

— Нет.

Дов вернулся, когда зачитывался протокол, Джерри уступил ему место за столом. Роберт Дов выслушал внимательно перевод. По ходу у него возникло несколько замечаний.

Переводчик перевел:

— Вопрос: для чего у Бориса были с собой перчатки?

— Не знаю. Он всегда их носит. На всякий случай.

— Чтобы не оставлять отпечатков пальцев?

— Не знаю.

— Что тогда означает «на всякий случай»?

— Не знаю. Может, дать кому по морде!

Следователи в комнате засмеялись.

— Вопрос: где молоток?

— Может, хватит? Не знаю.

— Давай, вспомни еще.

— Все. Напиши, все получилось случайно. Ничего больше не знаю…

— Когда ты узнал, что старик умер?

— Не помню. Я заплакал: Я не знал, что мы его убили. Когда я убежал, он стоял…

— Еще вопрос: есть ли у тебя что сказать нам об убийстве?»

Юджина Кейта, смотревшего видеокассету вместе со всеми, вопрос покоробил.

«Сказать нам об убийстве».

Роберт Дов смаковал эти слова.

«Он думает: если вставляет в каждое предложение по „убийству“ и обвиняемый не протестует, то вроде создается еще одна — вторая цепь доказательств вины…»

Гия на экране покачал головой.

«Я все сказал».

Запись закончилась.

Это была, конечно, победа. Роберт Дов был награжден негромкими аплодисментами.

К чужим успехам в любой полиции, в том числе израильской, относятся с ревностью…

Юджин Кейт испытал необъяснимое чувство досады и неприязни.

Роберт Дов был дерьмовый мужик.

Но ему повезло. А он, Юджин Кейт, теперь может смело заткнуться со своими версиями…

Начальник Центрального отдела штаба Иерусалимского округа Шмулик ждал Роберта Дова за столом у себя в кабинете, под репродукцией картины «Первый Храм», доставшейся ему от предшественника.

Дов вошел с обычной своей кривой улыбкой на пунцовых губах, поблескивая маслеными глазками.

— Садись, Роберт. Как ты?

— В порядке. — Дов подвинул стул. — Ты тоже?

— Да. Все в порядке.

Полковник Шмулик, плечистый амбал в форменной, с короткими рукавами сорочке, сидел в излюбленной позе — сложив на столе перед собой оба огромных кулака, большие, как мячи для регби.

Роберт Дов устроился сбоку у приставного столика. У него не было причин для беспокойства в связи с вызовом начальства. Все последнее время дела шли хорошо. Результаты расследования дела об убийстве Амрана Коэна доложили министру.

Правда, со Шмуликом следовало всегда держать ухо востро. Никто не знал, что от него можно ждать в следующую минуту.

Полковник поделился смешной новостью:

— В Герцлии выпустили домашний детектор лжи. Слыхал?

— Нет. Очень интересно!

— Подключаешь к телефону и начинаешь говорить. Собеседник не догадывается, что происходит. А ты следишь: нервничает? Спокоен? По прибору.

— Первый раз слышу…

— Называется «трассер». Запомни! Полезная штука…

Никто не видел, чтобы Шмулик нервничал, был растерян или спешил. Распекал всегда тоже с улыбочкой.

Начинал непонятно. Обычно не с того, что его заботило.

Когда подчиненный, успокоившись, наконец незаметно переводил дух, тема разговора резко вдруг менялась.

Начальник Центрального отдела никогда не заканчивал тем, с чего начинал…

— Когда к нам прибудут «трассеры», я тебе первому дам, Роберт!

— Почему мне?

— Может, тебе он нужней, чем остальным. Не понимаешь? Сейчас объясню. По делу Амрана Коэна у тебя оба обвиняемых допрошены. И Гия, и Борис…

— Да.

— Один говорит, что они пришли с молотком и сбили замок с двери. А второй: «Дверь была открыта. Молоток лежал у нищего в доме…»

«Ну вот! Не соскучишься…»

— Но ты сам знаешь, Шмулик: тут не до мелочей. Надо быстро зафиксировать. Начнешь копаться — можешь все потерять… Так?

— Но почему ты потом не устранил противоречия? Ты ведь мастер. Не мне тебя учить. Взял бы и уточнил…

Несколько раз звонили телефоны. То один, то другой. Шмулик отвечал точно и коротко. Все так же не спеша.

Дов объяснил: