Война (ЛП)

Эта толпа подходила всё ближе к нему по мере того, как продолжалась речь; теперь она уже окружила его плотным кольцом людей на ступенях здания Конгресса, заставляя репортёров толкаться и отстаивать свои места, чтобы удержаться поближе к трибунам. Сверкали вспышки записывающих устройств, пока они метались за охранниками, пытаясь запечатлеть его лицо с разных углов.

Наблюдая, как Менлим стоит там в дорогом костюме и ждёт, пока утихнет эмоциональная реакция, вызванная его словами, Балидор сглотнул, вновь ощущая какое-то нереальное дежавю.

В этот раз чувство происходило не только со времён Первой Мировой Войны.

Балидор вспомнил просмотренные им Барьерные записи со времён Первого Смещения, особенно записи с Кардеком, первым так называемым «Мостом».

Тогда Мост воспринимался как враг мира и расы.

Популярный лидер того времени, Халдрен, организовал публичную казнь Кардека после периода худшей разрухи Первого Смещения, и большинство последующих поколений соглашалось, что это было оправдано. Историки видящих считали Первое Смещение катастрофическим провалом из-за развращённого Моста, который жестоко обошёлся с миром. Вместо того чтобы повести свой народ к эволюции, он попросту истребил их.

Мост Кардек был причиной, по которой они решили защищать будущие инкарнации Моста с детства, чтобы избежать их вербовки тёмными силами в раннем возрасте. Кардека даже по сей день преимущественно винили в экстремальной жёсткости Первого Смещения, а также в том, что так много представителей Первой Расы оказалось уничтожено — так много от их цивилизации безвозвратно утеряно.

Эта мысль до сих пор вызывала у Балидора тошноту.

Это также заставляло его задаваться вопросом — что, если на протяжении всех этих лет данные записи не совсем точно интерпретировались.

Наблюдая, как толпа кричит и орёт вокруг подиума, на котором стоял Менлим, он ловил себя на мысли, что они, возможно, стоят на пороге ещё одного такого Смещения.

Его пугала не столько месть, сколько это желание спасителя, того единственного, кто выведет их из смерти и хаоса. Всякий раз, когда какая-либо раса активно почитала спасителей и демагогов, ситуация обычно принимала очень плохой поворот.

Балидор ощущал собственное бессилие остановить то, к чему всё это вело.

Большая часть этих людей погибнет в течение нескольких месяцев. Теперь, благодаря Тени, ещё больше умрёт, окутавшись светом Дренгов. Они умрут, будучи переполненными ненавистью и ошибочно адресованным желанием мести. Они умрут в ужасе, без надежды или понимания. После смерти многие из них будут потеряны в Барьерных пространствах Дренгов — возможно, даже на много жизней, если верить пророчествам старых видящих и словам самого Вэша.

В любом случае, Менлиму удалось ударить по тем же нотам, что и когда-то Халдрену.

Его слова резонировали с теми же извращёнными, но в то же время причудливо архетипическими строками, вызывали ту же дрожь психоза в толпе, которая отчаянно хотела в это верить. Он взывал к их желанию спастись, к страху смерти, но в то же время к их злости, смятению, страху перемен, страху неизвестного, страху перед теми, кто на них не похож.

И, возможно, что главнее всего, он взывал к их потребности получить объяснение.

Он питал их почти отчаянное желание найти того, кого можно обвинить.

Именно это сделал Халдрен.

Чёрт, да Гитлер тоже сделал именно это.

Мысль о том, во что всё это могло вылиться, приводила Балидора в ужас.

Он думал о Мосте и о состоянии, которое становилось очевиднее с каждым днём, о котором Дигойз по-прежнему избегал разговоров, по причинам, которые Балидор понимал лишь отчасти. Другие аспекты ситуации в их группе тоже пришли ему в голову: желание Джона и Врега образовать связь; человеческие друзья Элли, которые только что прибыли из Сан-Франциско; та хакер-подросток Данте; сын Дигойза; беженцы люди и видящие, которые отчаянно нуждались в том, чтобы кто-то объяснил им, почему они здесь; вечеринка-сюрприз, которую Мост запланировала ко дню рождения Дигойза… и просто тот факт, что все они образовали семью здесь, в отеле, вопреки всему.

Балидор думал обо всём, через что они прошли за последний год, через что прошла Элли, чтобы спасти своего мужа, и что-то в нём опустилось настолько низко, что он увидел в этом почти угрозу и покачал головой, пытаясь встряхнуться.

Как только он сделал это, другие голоса вновь вошли в его сознание.

— Нам нужно ответить на это, — говорил Джораг. — Они практически пригрозили обрушить на Нью-Йорк ядерное оружие, если мы этого не сделаем.

— Или на Китай, — пробормотала Юми, скрестив на груди татуированные руки.

— Они не атакуют Нью-Йорк ядерным оружием, — твёрдо произнесла Чандрэ. — С чего бы им это делать? Нью-Йорк — один из их городов, разве нет? Зачем так утруждаться лишь для того, чтобы его разрушить? Они просто гремят мечами, пытаясь вызвать у нас реакцию. Нам нужно это проигнорировать.

— Мы не можем это игнорировать… — раздражённо начал Джораг.

— …Ты исходишь из предположения, что теперь Тень полностью заправляет Белым Домом… — начал Джакс.