Война мага. Том 4: Конец игры

— Оставь его, брат мой. Разве может плевок какого-то человечишки оскорбить меня? Он просто решил красиво умереть, вот и всё. Бросить гордый отказ в лицо предателям-эльфам, всё «предательство» которых состоит исключительно в том, что они не желают умирать вместе с людьми. Тем более что смерть эльфов людям никак не поможет. Пусть его выведут из Нарна и отпустят на все четыре стороны. Нам он больше не помешает.

* * *

— Ну и дела. Ну и дела, — только и мог потрясённо твердить Эфраим.

Небо и звёзды, казалось, сошли с ума. Простые смертные увидеть это не могли, но вождь Ночного Народа к ним не относился. Где-то совсем рядом творилась невероятная по мощи волшба, и Эфраим знал, где именно, — в Нарне.

…Мечущиеся по небосводу звёздные тени, заполненные белесым ядом шрамы, рассекающие хрустальный купол; и тяжёлые, всё приближающиеся шаги.

Эфраим с бессильной горечью покачал головой. Столько веков прожил старый вампир, думал, что ему давно уж всё равно, жив он ли нет; а оказалось, что так и не всё равно. И что он готов драться даже за ущербную свою «несмерть», но распадаться прахом и серой золой пока не торопится.

В этот момент Мегана вздрогнула всем телом и приподнялась на локте.

…Подобного пробуждения хозяйка Волшебного Двора ещё не знала. Всё тело словно оледенело, шею не повернуть, в неё как будто впился сзади ядовитый скорпион. Руки — что с ними случилось? Белые, как в щёлоке отмыты.

Она застонала и повернулась. Пара сильных рук подхватила её под мышки, приподняла, помогла сесть на поваленное бревно.

— Государыня Мегана?

— С-спасибо, Эфраим. Т-ты меня вытащил…

— Что верно, госпожа, то верно. Вы такое заклятье сплели, что оно бы из вас всю жизнь высосало и ещё дальше б пошло.

— Охо-хо…

Мысли скачут и мечутся, словно крысы при виде кота. Ужасно холодно. Поесть?.. — ой, а почему меня выворачивает при одной только мысли о еде? И отчего так болит шея?

— Где мы, Эфраим?

— Эгест, государыня. Аккурат промежду Нарном и Вечным лесом. Тащил я вас, что называется, куда глаза глядят, — глаза у самого Эфраима глядели куда угодно, только не на Мегану.

Только сейчас она вдруг поняла, что отлично видит в темноте. Стояла глухая ночь, а для хозяйки Волшебного Двора словно расстилались ранние сумерки.

— Почему я вижу? — ошарашено проговорила она вслух.

Эфраим совсем потупился и словно бы даже уменьшился ростом.

— Почему я вижу?! — нарастающий внутри ужас, липкий комок в животе стремительно расширяется, давя волю и разум. Рука сама собой поднимается к шее… и нащупывает парные ранки.

— Т-ты… — слова испаряются и тают. Мегана вскакивает и чуть не падает; Эфраим на всякий случай отодвигается ещё дальше и горбится, словно готовясь перекинуться, пока не поздно, в летучую мышь и задать стрекача.

— Ты меня укусил, — наконец проговаривает чародейка.

— Укусил, государыня, — сокрушённо признаётся Эфраим. — Но не просто ж так! И обратить не старался, и кровь вашу не пил… самую малость впрыснул, чтобы не померли вы, чтобы разорвать то заклятье…

— Укусил… — взор Меганы остановился, зрачки словно закаменели.

— Да! Куснул! — взвизгнул Эфраим. — Потому что…

— Я поняла, — мертвым голосом отозвалась волшебница. — Чтобы меня спасти. Спасибо, Эфраим. В кого я теперь превращусь, ты можешь сказать, а?

«И что же будет, когда Ан меня увидит?» — обожгла новая мысль.

— Ты, госпожа, погоди печалиться, — робко попытался ободрить её вампир. — Никто никогда из наших ещё не кусал настоящих чародеек. Да и я лишь чуть-чуть потратил, чтобы только вытащить, а не обратить…

— Будет тебе, — вяло отмахнулась волшебница. — Сделанного… — голос её прервался, — сделанного не воротишь. Укусил, значит, укусил. Буду искать способы… чтобы не превратиться…

— В такого, как я? — вырвалось у вампира с явственной обидой.

— Ты настоящий друг, Эфраим, — всевеликие бездны, ну откуда у неё взялись силы так ответить?! Ведь погубил он её, может, и не по злому умыслу, а погубил безвозвратно… Губы трясутся, но всё-таки выговаривают: — Подумаем теперь, что делать дальше… Где вырвавшаяся из Аркина тьма, Эфраим?

— А где ж ей быть, — вампир обрадовался сменившейся теме. — Прёт, понимаешь, во все стороны. Но мы её опередили, не беспокойся, государыня.

— Я не беспокоюсь, — наверное, именно так говорят живые мертвецы в старых фьябах времён эбинского величия. — Мне ведь теперь всё равно, правда, Эфраим?

— Нет, моя госпожа. Эта тьма — не наша, не эвиальская. Нас с тобой она сожрёт точно так же, как обычного человека, или там эльфа, или гнома, или орка.

— Ка-акая досада, — ого, ей, оказывается, хватает сил даже на саркастическую иронию или на иронический сарказм. — А перекидываться в летучую мышь я тоже не смогу?

— Нет, моя госпожа, — Эфраим, похоже, принимает всё за чистую монету. Он даже не замечает, что Мегана вот-вот разрыдается. — Я ж тебя не обратил. Вампирий яд, как говорят люди, у тебя в жилах есть, а вот обращения не совершилось.