Война мага. Том 4: Конец игры

Разорванное время, думал Анэто, бредя в окружении многочисленной стражи из нарнийцев и эльфов Вечного леса. Руки мага оставались связаны, горло по-прежнему колол кинжал, только уже не Шоара — Тёмного эльфа заменил бессловесный ассасин Храма Мечей.

Разорванное время — ночь всё не кончается, и это не метафора. Не меньше пяти часов, по подсчётам Анэто, они пробирались извилистыми лесными тропинками, а рассвет даже и не думал наступать.

Ярость сменилась усталостью и равнодушием. Предположим, он сможет перебить изменников-эльфов всех до единого, не даст им «уйти от возмездия», но как это поможет остальным в Эвиале? Разве это задержит Спасителя хоть на миг?

Последние дни, поистине. Всё оказалось напрасным, Анэто; хорошо хоть, что ты успел узнать вкус поздней, но настоящей любви. Мег… ты так и не смог позвать её, не успел перекинуть к ней, единственной и неповторимой, невидимый для прочих мост, не успел ни посмотреть в глаза, ни сжать в объятиях.

Маловато ж ты сделал в свой жизни, милорд ректор. Учился, медленно, но верно лез вверх по ступеням чародейской иерархии; вроде б добился своего, сделавшись сперва самым молодым деканом в истории Ордоса, а затем — и самым молодым ректором. Пост главы Белого Совета не заставил себя ждать; а с ним — и долгие распри с Волшебным Двором, в особенности — с одной зазнавшейся и нахальной волшебницей, возомнившей себя невесть кем.

Сколько шпилек подпущено, сколько произнесено ядовито-вежливых колкостей… Анэто аж заскрипел зубами, совсем забыв сейчас и о Спасителе, и о собственной участи. Упущено, потеряно без возврата, разменяно на уважительно-завистливые взгляды коллег, когда ему удавалась в очередной раз оставить Волшебный Двор в дураках. И, стыдно вспомнить, тогда это казалось таким важным, таким нужным! Авторитет Белого Совета! Единство магов Эвиала, столь вопиюще попираемое всё тем же Волшебным Двором, не признававшим никаких авторитетов, кроме своего собственного!

— Как же вы меня боитесь… — прохрипел маг, когда молчание стало совершенно невыносимым. — Ненавидите и боитесь. А ведь туда же, почтительно учились в моей Академии, нарнийцы! Неужто совсем забыли и стыд, и совесть?

— Не стоит даром тратить слова, — спокойно отозвался Шоар. — Например, мои честь и совесть — ничто по сравнению с благом Нарна. Мой народ должен жить. Если я расстанусь с упомянутыми честью и совестью — что ж, значит, такова плата.

— Какая удобная философия, — скрипнул зубами Анэто. — Можно оправдать любые грязь и гнусь!..

— Ты же знаешь — мы, нарнийцы, никогда не занимались ни «грязью», ни «гнусью», — казалось, Шоара невозможно вывести из себя. — Иначе ты бы первым указал нам на дверь твоей Академии. Мы поступаем так, как поступаем, с тяжёлым сердцем. Мы не гордимся этим поступком, поверь.

— А по-моему, очень даже гордитесь, — Анэто вскинул голову. — Мол, вот я какой — ни жизни мне не жаль, ни чести, что ещё дороже.

— Допустим, — невозмутимо отозвался нарниец. — Нои что с того? Люди не могут покинуть пределов Эвиала. Мы, эльфы, благодаря королеве Вейде — можем. Как она совершенно справедливо заметила, наша гибель вам не поможет. Ничем. Разве что не так обидно станет отправляться в утробу Спасителя.

— Его ещё можно заставить отступить! — отчаянно выкрикнул маг.

— Почему ты так решил? — Шоар оставался само хладнокровие. — Ты смотрел в Его глаза. Ответь мне, человек, — какая сила сможет остановить такую Сущность?

— Та же, что не давала ему допрежь войти в Эвиал!

— Но это не «сила» в привычном тебе понимании. Это совокупность множества обстоятельств, восстановить которые мы уже не в состоянии.

— А почему же королева Вейде даже не попыталась убить Отступника и Разрушителя?

— Потому, что они уже выполнили своё чёрное дело. Спаситель вступил в Эвиал, и их смерть, даже самая мучительная, теперь ничего не изменит, — охотно и даже почти дружелюбно пояснил эльф.

— Ты так уверен?! Нет, скажи, доблестный и благородный нарниец, ты в этом уверен? Так же, как дважды два — это четыре, а солнце восходит на востоке?

— Да, уверен, — безмятежно отозвался Шоар. — Так сказала королева Вейде, а она не ошибается. Все её предсказания исполнились. Эльфы освободятся в последний час Эвиала, изрекла она, когда Спаситель только-только покинул наш мир в первый раз. Нарн сохранил эти её слова. Деревья вобрали их в себя листвой и корнями, сберегли в самой сердцевине стволов; сегодня настал час, когда предсказанное исполняется. Прими свою участь, человек. Мы — ни королева Вейде, ни я, ни кто-либо из эльфов моего леса — не желаем тебе зла. Вини в случившемся не нас, а всемогущую Судьбу. Это не бог, не Спаситель, не Тёмные Шестеро — это безликая сила, не слушающая просьб и не внимающая мольбам. Сбереги силы для последней схватки, маг, тогда ты умрёшь в бою, как положено мужчине. Разумеется, в том случае, когда он не может спастись.

— Будьте вы все прокляты! — только и смог прорычать Анэто.