Война мага. Том 4: Конец игры

— Надо же, — покачал головой Анэто. — Все собираются в дорогу, пакуют тюки, и вьючные верблюды уже подведены к крыльцу. Может, ты поведаешь мне напоследок, что же за «последний долг» удерживает вас здесь?

— Нет, — резко отрубил дуотт. — Это тебе знать не положено, пусть даже ты «не успеешь никому разболтать». Стоящий во главе запретил мне это, и я не ослушаюсь его приказа. Так, Шоар даёт мне знать, что я могу покинуть тебя, маг. Эльфы — странный народ; вместо того, чтобы просто зарезать тебя, как барана, нарниец играет в благородство, мне велено тебя отпустить. Верёвки я оставлю, избавишься от них сам. Прощай, человек, наше отмщение наконец свершается. Войны Быка и Волка завершатся в эти дни, ничтожество, — голос дуотта полнила дикая, несдерживаемая ненависть. — Вы, накипь и плесень, уйдёте, сгинете, воя от безнадёжности и ужаса, а мы, дуотты, посмеёмся над вашим последним кошмаром!..

— Вот как? А остальные твои соплеменники, они что ж, тоже уйдут, следом за эльфами? — выкрикнул Анэто, извиваясь на земле и пытаясь сбросить путы; от ярости он совершенно забыл о магии.

— Те из моих соплеменников, — холодно ответил дуотт, — кто достиг соответствующих высот, последуют за эльфами. Те, кто не продвинулся так далеко — останутся здесь. Это справедливо. Сильному — жить. Слабому — отправляться во чрево Спасителя. Вы молодцы, люди, создали-таки идеального врага, силу, которой невозможно сопротивляться…

Шорох. Ассасин, конечно же, мог уйти совершенно бесшумно; наверное, он просто давал понять связанному человеку, что отныне тот предоставлен собственной судьбе.

Анэто не пытался нацелить заклятье в уходящего. Холодные тиски ещё не разжались, опытный чародей ощущал чужое присутствие. Наверное, та же Соэльди всё ещё следила за ним, до конца выполняя договор с Храмом.

…Уф, всё. Кажется, отпустили. Решили, что он безвреден, безопасен, что у него просто не хватит времени?!

Чародея внезапно затрясло. О, нет, нет, он отомстит, и отомстит страшно! Неважно, сколько у него осталось времени; он разыщет Мегану, и вдвоём они нанесут такой удар, что эльфы запомнят навсегда — собственно, их «навсегда» в случае успеха окажется до обидного коротким.

Волшебник встряхнулся — узлы послушно распутались, верёвки соскользнули. Как всегда, навалился откат; непривычно тяжкий для столь простенького чародейства.

Анэто поднялся; руки мага так и замелькали. Нарядный посох остался в Нарне, так далеко милость Вейде не простиралась; что ж, умную эльфийку трудно в этом винить. Ничего, Ан, мы можем и по старинке, жестом, словом, взглядом… Пусть моё заклятье не соберёт столько силы, сколько великая фигура королевы Вечного леса, но сейчас и так сойдёт. Если Мегана здесь, она его услышит.

* * *

…Он позвал, когда чародейка почти рассталась с надеждой. Донесённые послушным заклинанием слова показались ей трубным гласом, тем самым, что, согласно Писанию, поднимет мёртвых ото сна.

«Ан!»

«Это я, Мег. Где ты? Что с тобой? Ты близко?»

Беспокоится, окатила тёплая волна. Волнуется, места себе не находит. Всевеликие силы, и как же мне теперь признаться, что я… что меня…

«Мег! Не молчи, ну, пожалуйста! Скажи, где ты? Дай маяк, я тебя сам найду!»

Недавно вернувшийся Эфраим деликатно кашлянул и отошёл в сторонку, с преувеличенным вниманием уставившись на звёзды. Неужели он слышит?..

— Ничего не слышу, государыня, и слышать не желаю. А что до меня такая речь доносится, так то в природе моей, тут уж как хочешь, крутись, и даже уши не зажать…

— Спасибо тебе, — само вырвалось у волшебницы. И дальше:

«Ан, ты… я…» — ой, да пропади оно всё пропадом! Я хочу его видеть, и всё. Я сама ему скажу. И… и… предложу покинуть меня, потому что какой же мужчина захочет с… с…

Не обманывай себя, ты сейчас больше всего мечтаешь о том, чтобы он с гордым негодованием отмёл даже саму мысль о том, что он, благородный Анэто, оставит любимую женщину только потому, что в жилах у неё теперь бродит толика вампирьего яда!

«Всё, я тебя поймал, даже маяка не понадобилось. - Суховатый смешок. — Сейчас буду, Мег… любимая!»

Всё. Умереть, растаять, ничего не видеть, не слышать, только чтобы в ушах крутилось это одно-единственное слово.

Ты, видать, совсем забыла гордость, чародейка, забыла, что такие мысли более приличествуют трактирным служанкам, мечтающим о милости богатого господина, — ну и пусть! Пусть забыла! Потому что мне это нравится, понятно?! Потому что меня никто и никогда не любил, и я тоже, ясно тебе, душа, моё второе я, или как там тебя?! Ничего не знаю и знать не хочу!

* * *

Анэто почти никогда не пользовался заклятьем тонких путей для столь малых расстояний. По незримым тропам гораздо легче обойти половину Эвиала, чем оказаться на соседней улице. Сил уходит куда больше, откат — куда злее, а уж о потребном для наложения времени и говорить не приходится.