Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Знаменитая троица из эвенгаровой гробницы.

Заёмная сила обретает воплощение.

Трое защитников Салладорца неспешно движутся навстречу Шестёрке.

А Фесс – Фесс по-прежнему не может приподняться, оторваться от кажущихся спасительными стен Чёрной башни, пусть не настоящей, всего лишь обрубка, но…

Он видит, что сейчас творится в Эвиале. Видит зависшую над ним фигуру Спасителя, видит рыдающие коленопреклонённые толпы, сбившиеся вокруг церквей и церквушек. Видит тянущиеся бесконечные колонны мертвецов, разрытые погосты – куда там Западной Тьме! Вся сила Сущности не произвела бы и сотой части учинённого в единый миг Спасителем.

Скрепы мира дрожат. Эвиал готов сорваться с веками прочерченного пути. Небесный свод едва удерживается вбитыми во времена Творения гвоздями.

Шестеро Тёмных замирают на месте.

«Не подведи нас, Разрушитель».

Не подведу, мысленно обещает Фесс. Он видит колышущуюся, как под ветром, иссиня-чёрную завесу и знает, что кроется за протянувшимися на тысячи лиг полотнищами.

Выбор сделан, Кэр Лаэда. Встань и иди.

Гром бьётся в опрокинутой воронке уже непрерывно. Тьма бежит от яростного блеска слепо бьющих куда попало молний, Шестеро Тёмных сцепляются с тройкой защитников Салладорца, но, несмотря на численный перевес, их тотчас начинают теснить. Фесс видит лишь смутное мелькание, стремительные вспышки, словно там сталкиваются и разлетаются невидимые клинки.

– Отдай ключ! – Эвенгар уже совсем рядом. Его трясёт, всё тело ходит ходуном. Скрюченные пальцы тянутся, тянутся, тянутся… кости прорастают сквозь обугленную плоть, ведущие от них нити уходят куда-то совсем далеко, за пределы Эвиала, куда уже не проникает взор новосозданного Разрушителя. Эти нити сейчас рвут самое ядро мира, режут глубочайшие корни гор, и дрожат, из последних сил пытаясь вобрать безумный поток силы, все восемь драконьих Кристаллов.

Фесс чувствует, как напрягаются мышцы, натягиваются связки, как, превозмогая рвущую боль, тело пытается дать отпор. Напрасно; Эвенгар легко отталкивает страшные на вид когти, наклоняется…

Некроманту кажется, что из него вырвали сердце.

Салладорец выпрямляется, что-то неразборчиво шипит. Сейчас он почти ничем не напоминает человека; покрытые зелёным пальцы одним движением соединяют обе половинки ключа.

Лопается великая струна, режет слух высокий звон, пронёсшийся от края до края Эвиала.

– Всё, всё, всё, – истерично шепчет Салладорец.

Всё, всё, всё, – повторяет за ним погибающий мир.

Пересекшая Эвиал из конца в конец чёрная полоса Западной Тьмы оживает. Фесс чувствует Её движение – с него словно сдирают кожу. Каждая лига там, на поверхности – сколько-то с него самого.

«Встань и иди, некромант!»

Знакомый голос почти умоляет.

Под чёрным покрывалом исчезает океан, в ужасе разлетаются кто куда альбатросы, на пустых, необитаемых островках мечется мелкая живность, даже пышные пальмы дрожат, словно чувствуя приближение неминуемого. Дневной свет меркнет, наползает серый туман, оттуда, где кипят незримые подводные костры, разожжённые силой Спасителя.

Чёрная блистающая стена поглощает всё на своём пути – облака и ветры, птиц и китов, всё. Человеческому глазу не проникнуть сквозь эту завесу, не узреть, что происходит за мерным колыханием, словно по Эвиалу неспешно движется исполин, закутанный с ног до головы в плотный плащ.

– Всё, – выдохнул Салладорец, с блаженной улыбкой опускаясь наземь. – Теперь последнее, самое последнее…

Фесс хотел было зажмуриться. Не смог.

«ВСТАНЬ И ИДИ, НЕКРОМАНТ!»

Не могу, беззвучно ответил Фесс. Не могу.

* * *

Спаситель вздрогнул, по всему его телу прошла судорога, лицо жутко скривилось. И все остальные, Клара, Райна, Этлау, Эйтери, орки – все замерли, потому что над миром пронёсся страшный предсмертный стон, словно в ужасной агонии расставалось с жизнью неведомое существо.

Лопнувшая струна. Рухнувшая стена. Покатившаяся лавина.

Спаситель выпрямился. И быстро зашагал вниз, увлекая за собой затянувший полнеба водоворот багряных облаков.

Сдерживавшая Его преграда рухнула.

* * *

Пришёл твой час, Сильвия.

Хозяйка Смертного Ливня тоже, как и все, слышала пронёсшийся над Эвиалом погребальный звон.

Всё, ожидание кончилось.

Прятавшееся в обломках скал существо гордо выпрямилось, взглянуло, не опуская глаз, прямо в лицо Спасителю и запело. Древнюю песнь без слов, пришедшую из тайника души, того же, где хранился облик отца. Песню зла и ненависти, ко всем и ко всему.

Сквозь багряный занавес продёрнулась первая чёрная нить.

Но никто, и даже Спаситель, не обратил на это внимания.

* * *

Две белые латные перчатки, намертво вцепившиеся друг в друга. Облака лёгкого пламени вокруг, небесный свод – и открытая рана Разлома внизу. Она исходит гноем – козлоногими тварями, растекающимися всё дальше и дальше по Мельину. Их уже не сдержат никакие жертвоприношения.