Война магов

— Ногайцы не виноваты, и позорить их ни к чему! Отступники поганые на османское золото польстились и тем позором себя до века покроют! Астраханский царевич Аккубек ужо грамоту мне прислал с извинениями своими, поклялся, что в том его воли нет, а лишь сумасбродство злых нечестивцев, ненавистных и в степях, и в городах. В знак своей верности царевич Аккубек поклялся прислать мне двести сотен татар для войны с предателями, кои дружбу нашу желают порушить.[]

— Коли я такой злобный врун со всех сторон, — развел руками Андрей, — зачем ты меня вызвал, Иоанн Васильевич?

— Язык твой лжив, князь Сакульский, но деяния важны! — поджал губы Иоанн Васильевич. — Тобою план одоления Казани составлен, тебе его до конца и доводить. Многое, о чем ты сказывал, я уж повелел исполнить, про остальное же ныне говори.

— А что сделано, государь?

— Наемники из стран закатных прибыли зимой, но еще не распущены, а потому их в войне использовать можно смело. Стрельцов огненных из свободного люда набрано еще десять тысяч, и оружие все имеют. По всем уделам приказы разосланы бояр поголовно исполчать вне обычного порядка и к Москве направлять для похода. Царевичу астраханскому я согласие послал, дабы сотни его в походе участие приняли, а также в племена и роды, о прошлом годе на верность присягнувшие, я грамоты отослал, на поход супротив клятвопреступников созывая.

— А как на Свияге дела обстоят? Припасы, мною созданные, не разорены? Чем рати кормить, имеется? Порох, ядра, картечь не разворовали?

— С сими вопросами я грамоту в крепость отсылал, — пошел вокруг стола государь. — И ты токмо глянь, какой писулькой мне твой хваленый боярин Выродков ответил…

Он нашел нужный свиток, больше похожий на рулон обоев, и протянул Звереву. Андрей развернул верхний край, начал не спеша проглядывать записи:

— «От Бурлака до Казанки остров семидесяти сажен шириной, на две сотни человек, шесть туров двумя стенами, пушек не надобно, щитов передвижных четыре штуки. У Тайницкой башни составлены, последними грузить, везти надлежит пятнадцатью телегами последними по Ногайской дороге через Бурлак и за поставленным тыном». Интересно… — Он торопливо промотал свиток, начал читать из другого места: — «Нижние ворота, уклона нет, земля сыра зело, до обрыва пятьдесят семь сажен. Место оборонное, четыре тура, шесть щитов подвижных, един тур на оборотную сторону, шесть пищалей больших со жребием потребны. Составлено снаряжение меж Щучьей и Кривой башнями, везти пятьдесят второй частью, по Ногайской дороге на семнадцати телегах при двадцати возчиках и ратным отрядом». Ай, умница Выродков, ай гений Иван Григорьевич! — Князь опять промотал свиток: — «Царские ворота. Место наступательное. Башня осадная одна, у стены Щучьего ручья сложена, двадцать семь телег, двенадцать пищалей больших, везти сорок седьмой частью, по Ногайской дороге опосля установки туров. Туров для ворот заготовлено восемь, щитов подвижных десять, туров оборотных шесть, сложены на углу Щучьего ручья, двадцать две телеги, везти от Казанки и Арского поля, а к турам надобны осьмнадцать пушек».

— И что все это значит? — нетерпеливо переспросил Иоанн.

— Это значит, — свернул грамоту Зверев, — что, пока мы лаялись, дьяк Иван Григорьевич Выродков к Казани сплавал, весь город обошел, размеры снял, счел в подробностях, где, какие, когда укрепления понадобятся, откуда, на каких телегах и в каком порядке все это на место завозить, укрепления сии заготовил и готов в любой момент войскам выдать. Только грузить успевай, а потом вокруг Казани расставлять. Для каждой телеги, каждого колышка и каждой пушки место свое боярином уж определено.[] Нет, государь, такой хозяин ничего не разбазарит, это я уверен. За Свияжск можно быть спокойным.

— Доброе слово молвишь, княже. Так что нам делать ныне надобно?

— Иван Григорьевич боярин мудрый на удивление, в арабской математике спец, в персидской мудрости, в строительстве тоже талантлив оказался, — кивнул Зверев. — Укрепления он приготовил, их только доставить в нужный момент надобно. А еще он число крупных пищалей, что для осады нужны, в точности указал. Надобно пересчитать, сколько их в свитке указано, и ему отослать, дабы распределил, какие куда. Он и у турок уроков немало взять ухитрился. А сегодня в мире, кроме османов, в пушках никто, почитай, и не разбирается. Если не считать меня, конечно.

— Скромен ты, Андрей Васильевич, на удивление, — покачал головой правитель, однако свиток забрал, протянул Адашеву. — Алексей Федорович, пищали в сей росписи сочти и все потребное боярину Выродкову отправь. Крепости во Владимире и Нижнем обдерите маленько для благого дела. Опосля вернем.