Война Маллиган

ребенка, насколько помнила Гюрза. Ее руки и плечи были испачканы в крови. Не той ли, которая была на ноже главаря? Вот, сучий ублюдок… Пираты о чем-то заговорили, засмеялись, Меченый приблизился к девушке и, сцапав за волосы, грубо дернул вверх. Ее голова поднялась, повинуясь движению сильной жестокой руки, точно голова марионетки, и Гюрза сумела разглядеть избитое, грязное лицо. Девчонка была такой маленькой и хрупкой, что, казалось, вот-вот рассыпится на части, оставив в его ладони лишь горстку пепла после себя.

«Я убью тебя» — подумала Гюрза, смотря на Меченого. — «Я клянусь самыми дорогими мне людьми, что убью тебя». Без лишних слов. Без эмоций. Быстро и хладнокровно. Но волна ненависти поднялась в ней с такой силой, что в глазах начало темнеть.

Она отвернулась от двери, не в силах смотреть, как ублюдки окружили девчонку, словно свора псов. Лишь каким-то краем, еще действующего сознания уловила быстро удаляющиеся шаги — Джек убегал.

Она стиснула зубы.

Пожертвовала одним близким человеком, чтобы спасти другого, и в итоге потеряла обоих. Вокруг тебя смерть, ты как чума…

А ты, Меченый, убийца. Зверь, ублюдок, выродок, не заслуживающий жизни. Сколько раз она пожалела о том, что им удалось выбраться. Что их обоих тогда не изрешетили пулями. Что они не разбились, падая в воду. Она бы не смогла довести до конца свое дело, но и он бы не жил.

Гюрза сжала кулаки. От одной этой мысли по телу разливалось блаженное тепло.

Сидя взаперти в кромешной темноте, слушая крики боли и ужаса, она ощущала, как медленно ее разум покидает ее тело. Кажется, она начинала сходить с ума.

* * *

Утренний луч упал на лицо.

Разлепив веки, она моргнула несколько раз и осталась лежать, не двигаясь, пытаясь собрать воедино осколки мыслей и не задохнуться от запаха гари и других не шибко приятных ароматов.

Тело ломило. Но ей было несравнимо лучше, чем другим заложникам. Лагерь просыпался медленно. Она различала голоса. Ругань. У пират болели головы. Болели синяки, непонятно каким образом заработанные. Пираты сокрушенно жаловались, но и прикалывались не слабо, по мере возвращения памяти.

Слушая их треп, Гюрза ощущала тошноту. Казалось, пасть ниже было уже не возможно. Хотя нет, она ошибалась… возможно, и даже очень.

Приложив максимум силы, она перевела свое тело в сидячее положение.

Лязг и грохот за спиной заставили ее поморщиться. Перед женщиной протянулась длинная тень. По ее душу явились. Неужели?

— Доброе утро. Как спалось? — Голос Фрэнки, кого ж еще.

Гюрза с трудом поднялась на ноги.

— С кем нужно трахнуться, чтобы получить обезболивающее? — хриплым голосом спросила она, поворачиваясь к мужчине.

— В твоем нынешнем состоянии ни с кем, — ответил тот, оглядев ее с головы до пят, — вряд ли кому приглянешься, выглядишь, как дерьмо.

— И чувствую себя также, — она понюхала собственную майку. — И пахну тоже.

— Думаю, свежий воздух тебе не повредит.

— Советую держаться подальше, а то замараешься, — она подставила руки для наручников

— Ничего, переживу, — застегнув наручники, Фрэнки неожиданно усмехнулся. — Как будто обручились.

А он в настроении, как она поглядит.

— Бутылка водки есть? Отпразднуем по такому поводу. А еще лучше две.

— Тебе только душ.

Ее вывели из здания и повели через лагерь. Полный хаос и разгром. Но, как и предполагала Гюрза, далеко не все ужрались в хлам минувшей ночью. Часовые на смотровых вышках и у ворот были по-обыкновению бодрые. Веселье весельем, но с охраной здесь порядок полный. Кстати о воротах, они были распахнуты. Гюрза оглядела два армейских «хаммера», загнанных на территорию лагеря. Видимо, гости пожаловали. Важные шишки, на счет которых вчера трепался ее конвоир.

Шестеро мужчин, одним из которых был Меченый, стояли в отдалении. На физиономии последнего красовалась белозубая акулья улыбка. Еще бы, минувшая ночь, по всей видимости, принесла ему массу незабываемых ощущений. Их с Фрэнки путь пролегал поодаль от вновь нарисовавшихся людей, они бы не пересеклись, если бы те не удумали сдвинуться с места и, в компании Меченого, не направиться в сторону казарм наперерез Гюрзе и ее конвоиру.

Внимание женщины привлек один из них, высокий и широкоплечий, возможно, когда-то он был строен, но сейчас располнел, хотя эта полнота его ничуть не уродовала. Выше Меченого на голову, с красивыми вьющимися волосами, уложенными в аккуратную прическу. Лощеный. Его глаз видно не было, прятал за стеклами солнцезащитных очков. Они с Меченым улыбались, перекидываясь короткими фразами, и Гюрза отметила, что, как и у пирата, у незнакомца были отменные зубы. Совершенно не похожие, они, тем не менее, имели кое-что общее. Оба являли собой яркий пример особого типа хищников.

Хищников-людей.

— Фрэнки, — коротко, но с улыбкой на лице поприветствовал впечатляющий незнакомец мужчину, поравнявшись с ними, — рад встречи.