Война мертвых

Он спохватился, что до сих пор стоит в воде, и поспешно выбрался на сушу, хотя необходимости в этом не было. Рефлексы. В нем еще жило что-то от человека.

– Алекс, признайся, сон – твоя работа? Про Тихий Ветер.

– Он тебя не очень удручил? Это копится, копится... иногда нужно куда-то девать, иначе совсем плохо. Я выбираю того, кто посильнее, и выливаю это на него. Терпимо?

– А что он означает? Что это было?

– Сама не знаю. Может, отношение к действительности?

– Если тебе понадобится еще... ну, вылить. Выливай на меня, не стесняйся. Договорились?

– Спасибо.

Солнце уже преодолело верхнюю точку и теперь незаметно для глаза спускалось к западному краю их рыжей вселенной. До наступления ночи – целые земные сутки. Потом сутки до утра, и еще двое до следующей ночи. Так и будем жить-поживать.

Оба танка неторопливо возвращались в стаю, зачем – они бы не сказали, даже если б крепко задумались. Вроде принято. Вроде положено. Кажется, так надо.

– Вы посмотрите на них! Идиллия!

В куче машин не возникло ни одного лишнего движения, но Тихон почувствовал на броне множество внимательных взглядов.

– А не вступить ли вам в брак?

– Ну хватит! – одернула Алекс, и ерничество тут же прекратилось. Ее слушали. Раньше не слушали, а теперь вот начали. Лучше поздно...

– К нам идет сорок четвертый, – сказала она. Тихон удивился: неужели она всех знает по номерам? Затем понял. Сам он был сорок третий, этот – сорок четвертый. Натуральный ряд чисел бесконечен. Надо же, какой он умный.

– Новый гражданин нового мира, – торжественно произнесла личность, назвавшаяся Танком.

– Сотого надо будет отметить, – предложил Тихон.

– Я помню, как вы с Дионисом отмечали, – сказал кто-то. – Если так, то лучше не надо.

Раздался относительно дружный смех: видимо, та история получила широкую огласку. Земля слухами полнится – это из энциклопедии. Всем все известно. Вот и его уже записали в легенды и, как следствие, объявили сказкой. Сорок четыре оператора, и все – сказочные герои. Ну просто сага какая-то.

Эфир пополнился еще одним сознанием – загнанным, обозленным, растерянным.

– Здравствуй, Генрих, – доброжелательно произнесла Алекс. – Не бесись, самое страшное уже позади. Оставь в покое свой локатор, там только песок. Двигайся от солнца, часов через пять будешь с нами.

– Куда меня?..

– Скит, – терпеливо сказала она. – Наша планета.

– Алекс? Ты женщина?

– Так уж вышло, – усмехнулась она.

– Генрих, где я тебя мог видеть? – спросил Тихон.

– Сто семнадцатый? Ты?! Ладно, ребята, я уже не возражаю. В таком обществе можно и переждать.

– Ждать будем дольше, чем ты думаешь. Так где?

– На Шадане, Тихон, на Шадане. Меня потом замучили, всем хотелось узнать, какой ты.

– Да, на Шадане. Ты был сержант, а представился лейтенантом. Засранец. Напарник против этого не возражал?

– Я его уломал, – сказал Генрих, и Тихон вспомнил, каким образом уговаривал Филиппа сам.

– Ну что ж, оператор. К чему шел, к тому и пришел. Осталось всего четыреста километров.

– И?..

– Здесь друзья, Генрих, – вмешалась Алекс. – Не стой на месте, двигайся. А то затянет.

– Все, что со мной могло случиться дурного, уже случилось.

– Никогда так не говори! – суеверно воскликнула она.

– Значит, еще не все, – в его голосе звучало мрачное любопытство, граничащее со спортивным интересом.

Спустя два часа, раньше, чем Генрих успел появиться на радарах, прибыл еще один. Этот был какой-то тихий, неприметный. Без лишних слов покинул платформу и поплелся к озеру. По дороге два раза спросил, не сбился ли с курса, в ответ ему велели ориентироваться по солнцу – вот и весь разговор.

Через три часа после Генриха он приехал. Это был Зенон. Милый человек, с которым Тихону было так уютно. Маньяк, ради протеста умертвивший половину поселка. Он ничуть не поменялся, был все таким же рассудительным и невозмутимым. Кажется, Зенона не очень-то и заботило, куда он попал и что с ним будет дальше Его машина затерялась среди прочих, а сознание плотно вписалось в общий фон Генрих еще повествовал о своих ратных подвигах, в пылу месил песок, искрил разрядниками и этим до тошноты выделялся, а Зенон уже стал частью целого.

Вскоре вранье Генриха всем надоело, и танки постепенно переключились на другие линии. Он по инерции выдал пару общеизвестных эпизодов и, убедившись, что никто уже не слушает, умолк.

Внезапно где-то в самой гуще раздались выстрелы. Машины молниеносно развернулись к центру конфликта, но предпринимать что-либо не решились. Бестолково поездив по кругу, все наперебой стали вызывать Алекс.

– Я вам что, чародейка? – раздраженно бросила она. – Кто сцепился?

– Феклиста с Танком.

– А, это в порядке вещей. Растолкайте их, что ли, в стороны. Побьются ведь, идиоты.

– Здесь и такое бывает? – спросил Тихон.

– Всякое. Да нет, это Танк, он все время Феклисту задирает. Недалекий он тип, вот что. Эй, ну растолкайте же их!