Война мертвых

Теория о пользе геноцида не выдерживала никакой критики, однако Тихона это не смутило. Пожелай он найти глубинный смысл предстоящей операции – непременно нашел бы.

Конкурские дома и впрямь казались чем-то вспомогательным и непостоянным. От бесформенного города они отличались, как шалаш от небоскреба. Иметь отличную строительную технику и прозябать в хибарах, состряпанных из подручного материала, было по меньшей мере странно. Жилища напоминали глинобитные хижины, известные Тихону по курсу социальной истории. Он не сомневался, что поселок выполняет какую-то вспомогательную роль и скоро его либо бросят, либо возведут на этом месте что-нибудь более достойное. Например, транспортную систему. Очередной лабиринт.

Приблизиться к поселку незамеченными было невозможно, да и “перисты” уже пошуровали на славу. Тихон еще издали заметил стайку черных птиц с опущенными клювами, кружащую над поселком. Конкуры беспорядочно метались по кривым улочкам, забегали в дома, тут же выскакивали, неся в руках какие-то предметы, и, распоротые пополам, валились на землю.

Сопротивления колонисты не оказывали, возможно, они прибыли совсем без оружия. Будто несколько засад и мины-ловушки способны оградить их от всех неприятностей. Или уже расслабились, почувствовали Шадан своим? Рано, ребятки, рано! С началом войны такое понятие, как безопасность, ушло в прошлое. Достаточно одного маяка, чтобы на планете появились гости, и не обязательно с цветами. Один передатчик размером с яблоко, и колония уже не может спать спокойно: когда-нибудь вас навестят, сожгут дома, выпустят соседям кишки, растопчут весь уклад жизни.

"Перисты” полосовали городок вдоль и поперек, однако количество конкуров не убывало. Тихон раздал задания экипажам и переключил радар на инфракрасный спектр – примерно четыреста теплокровных особей. Работы хватит всем.

Безволосый конкур в фиолетовой накидке несся так быстро, что Тихон ему позавидовал. Прошло уже больше пяти минут, а трехногий до сих пор не выдохся, лишь оглядываться стал все чаще и чаще. Он крепко Прижимал к груди два каких-то свертка, и, хотя они мешали бежать, избавиться от них он не торопился.

– Что там – деньги или продукты? – спросил Тихон у Филиппа. – Какие предположения?

– Не знаю, – буркнул тот. Операция против мирного населения по-прежнему вызывала в нем протест.

– Для того чтоб эти мирные здесь расположились, другие, не очень мирные, истребили целую колонию наших, – назидательно проговорил Тихон, но Филипп вступать в дискуссию не пожелал.

Колонист еще раз обернулся и, напоровшись на спутанные стебли травы, выронил один из мешков. На морде конкура отразился неподдельный ужас, и Тихон всерьез заинтересовался его ношей. Чтобы так огорчиться, нужно потерять нечто особенное. Конкур неожиданно остановился и бросился назад, к свертку.

Расстояние между танком и упавшим кульком стремительно сокращалось, но трехногий все же предпринял отчаянную попытку спасти свое добро. Подыгрывая, Тихон затормозил, и конкур успел выхватить мешок из-под самого трака. При этом в его глазах блеснуло что-то вроде благодарности, так, во всяком случае, Тихону показалось.

– Эй, стрелок, не спи!

– Я же сказал: не буду, – упрямо заявил Филипп.

– Обуза, вот ты кто, – укорил Тихон, чуть прибавляя скорости.

На такую прыть конкур был не способен. Заостренный край брони неумолимо приближался и наконец стал подталкивать его в спину. Тварь с опозданием сообразила, что можно было попробовать свернуть, но теперь этот шанс остался позади – Тихон вел ее ровно посередине, и на лишний шаг в сторону требовалась далеко не лишняя секунда.

– Ладно, побаловались, – сказал он и, дав волю рвущемуся двигателю, отправил трехногого под днище.

Снизу раздался короткий крик, окрашенный обертонами, похожими на писки котят, но машина была уже далеко. Тихон заметил несущуюся толпу и нацелился в самый центр.

– По-моему, ты не одного прикончил, – сдавленно проговорил Филипп.

– Как это?

– Их там несколько было.

Тихон мельком взглянул на красную кашу, размазанную по траве, – подробностей было не разглядеть.

– Я пока еще в своем уме. Откуда остальные могли взяться?

Филипп опять промолчал, возразить ему было нечего. Тихон захотел еще раз слазить ему в душу, но передумал. То, что в ней творилось, он представлял и так. Сознание стрелка утратило ядро, вокруг которого вертелась его вселенная, – любимую занозу. Теперь оно в срочном порядке подыскивало альтернативу. Нечистая совесть – такой же действенный мотиватор, как и маленький пенис. Для деструктивной личности все едино, был бы только повод. Такие люди рождаются с установкой на страдание, а всякие там случаи из жизни – это лишь мишура.

Тихон поразился своим познаниям из области психологии, но скоро обнаружил, что копается в закрытом разделе энциклопедии. Там было еще много такого, что на досуге могло бы развлечь, но сейчас его волновали совсем другие вопросы.

– Приказываю открыть огонь, – жестко произнес он.

– На каком основании? – спросил Филипп, борясь с желанием подчиниться.

– На таком, что я здесь главный.

– Главный по чему? По убийствам?