#война#мир#секс

Дело в том, что моя мама — судмедэксперт. Уже на пенсии, но всю жизнь проработала, вскрывая хладные тела и определяя причины смерти, увечий, насилия, так что отношение у неё к жизни своеобразное. Когда случается что-то из ряда вон, мама спокойна, как чугунная сковородка. Но в повседневной жизни это самое нервное, беспокойное и суетливое существо, считающее, что со мной обязательно что-то случится.

Стоило мне в детстве задержаться на десять минут, гоняя мяч с ребятами, в её воображении меня обязательно похитили, многократно зарезали, избили и оставили умирать голым на пустыре где-нибудь за гаражами. Примеры из жизни она рассказывала мне в красках. Заламывала руки и в слезах требовала сидеть дома, гулять в пределах видимости и аптечки. Желательно на поводке, в шлеме и наколенниках.

Меня спасло то, что работала мама много, запойно и даже дежурила по ночам. До сих пор страшно представить, что происходит в её прекрасной черепной коробке при виде меня. Когда я поступил в универ и свалил подальше — в Питер, они с отчимом оба вышли на пенсию. Он, бедняга, не выдержал, сбежал.

Правда спустя год вернулся, а потом опять сбежал. Недавно мама хвасталась — Виктор снова звонил, в гости просился и вообще. У него просто патологическое пристрастие к патологоанатому. Или желание пожить на халяву в Барвихе на четырёхстах квадратных метрах с парком, озером и армией прислуги. Тоже могу понять. Мне пофиг, пусть сами разбираются.

— Ванечка, ну зачем этот цинизм? — возмутилась мама и тут же добавила, сама себя перебив: — Кстати, у тебя странный голос, с тобой всё в порядке?

— Всё.

— Ничего не болит?

— Ничего.

— Иногда это тоже симптом, — засуетилась мама, — ты не хочешь показаться Карлу Арнольдовичу?

— Нет.

— Но сына, я волнуюсь за тебя!

Начинается… Хотя если маму несёт в эту сторону, значит, у неё самой всё настолько в порядке, что она начинает искать подвох и подковёрную катастрофу. В этом случае выход один.

— Собаки здоровы? — спросил я.

— Да, Кусе, пуделихе младшенькой, прививку сделали, но она уже весёленькая.

— Говорят, перед смертью всех отпускает, — заметил я.

— Иван! — повысила голос мама и, обиженная, положила трубку.

Я выждал полминуты и перезвонил.

— Ма…

— Что?

— Люблю тебя.

— Какой же ты всё-таки сложный, сын!

— Сам удивляюсь, как ты меня терпишь, — ответил я.

Вместе с ответным «люблю» и краткой нотацией о моём невыносимом характере наш разговор благополучно завершился. Я спас себя и мою секретаршу от звонков через каждые пятнадцать минут и заботы о моём здоровье по всему полному медицинскому справочнику, за исключением мастита и родильной горячки.

День начинался гадостно, но теперь по шкале ниже нуля переместился на «и хуже бывает». Я вздохнул и начал собираться на работу.

* * *

По дороге в офис мы торчали в сырых снежных пробках, я читал новости и поглядывал в окно. Прямо перед светофором у супермаркета «Пал Палыч», который не так давно построила моя компания, в глаза бросился инвалид на кресле, пытающийся заехать на пандус.

На колёса налипла снежная каша, всё скользило. Я поморщился при виде того, как пыхтит мужичок с красным лицом и в шапке-ушанке. Охранник у входа позёвывал и наблюдал, справится колясочник или нет. Угу, ралли Париж-Даккар…

— Останови! — сказал я водителю.

Вышел. Шагнул с размаху в лужу, промочил ногу насквозь. Чертыхнулся и направился к инвалиду. Молча взялся за ручки кресла сзади и вкатил его в супермаркет.

— Ой, спасибо, парень, спасибо! — обрадовался мужичок и покраснел ещё больше.

— Не за что, — буркнул я.

Вкатил его дальше на торговую площадь и подлетел к охраннику.

— Эй, ноги не болят?

— Нет, а чего это они должны болеть?

— Предфантомные боли, — сказал я, отряхивая перчатки и сжимая кулаки. — Потому что сейчас я тебе их переломаю.

Амбал насупился.

— Да я тебе…

— И мне, и твоему директору напишешь объяснительную, почему ты такой дебил. Контузило на фронтах или родился отсталым? — продолжил я, глядя на него свысока. — А потом уйдёшь в неоплачиваемый больничный и попробуешь, как это — без ног за хлебом ходить.

Рожа охранника перекосилась. Гора без мозга и мозжечка двинула на меня.

— Здравствуйте, Иван Аркадьевич! — послышалось справа.

Я оглянулся. Лицо подошедшей женщины было чем-то знакомо, не помню чем. Мало ли их?

— Мы с вами на презентации нашей сети встречались, — пояснила похожая на мымру-учительницу дама. — Возникли какие-то проблемы?

Вспомнил, она кто-то там из руководства. Может, директор этого супермаркета?

— Проблемы у вас с обслуживанием клиентов с ограниченными возможностями, — ответил я, поджав губы.

— О да, пандусы очень неудобные, — вежливо улыбнулась дама.

— Отчего же вы не выставили нам претензию?

— Ну, это такая незначительная часть населения…

— Смотря для кого незначительная, — усмехнулся я. — Ваш охранник, к примеру, не стал помогать троюродному дяде начальника ОБЭПа города Москвы. Обидно будет, если из-за такой мелочи вас накроет проверка.

— О-о, спасибо, что сказали! — вытянулось лицо у мымристой дамы. — Мы непременно исправим! Непременно! Спасибо!

— Обращайтесь, — буркнул я и развернулся к выходу.