#война#мир#секс

— Ладно, — сказал я, отворачиваясь к монитору. — Даю тебе ещё один шанс. Завтра берёшь юриста и отправляешься на переговоры с телевизионщиками. Свою позицию я озвучил. Пусть предлагают, как исправлять. Комплексно. Иначе я аннулирую рекламный пакет тоже. Это первое.

— Хорошо, я сделаю, я всё сделаю, — выдохнул, не веря своим ушам, Бобров. — Спасибо, Иван Аркадьевич, я не подведу…

— Второе. Ни одного больше шага не предпринимаешь без консультации нормальных СММщиков. Нанимаешь десяток девочек-мальчиков из тех, что в соцсетях, как рыбы в воде. Никаких маститых профессоров, это уже устаревший ресурс. Они за трендами не успевают. Если ты не в курсе, пойди к школьникам и спроси, они тебя точно просветят, что ныне актуально.

— Хорошо, обязательно. Это очень правильное решение, — чуть увереннее ответил консультант.

— И третье. — Я всё-таки повернулся к нему. Встретился глазами. — Разработанная тобой программа имидж-мейкинга ни к чертям не годится.

— Но ведь аналитика…

— Мне нужна новая аналитика. И электорат не только из пенсионеров, но и из молодёжи. Можешь вздрючить пиарщиков, отдел кадров, маркетинг, коучей, психологов, да хоть уборщиц. Главное результат, — распорядился я. — Я проверю и перепроверю. И если это будет очередная лажа, лично снесу тебе голову. У тебя другого шанса не будет.

— Спасибо за доверие, — закивал Бобров. — Я всё сделаю. Прямо сейчас займусь. Прямо сейчас. Сразу! Я не подведу, Иван Аркадьевич! А Рита Мостер…

— А такие как Рита Мостер после подобных выбреков не сдаются, — парировал я. — Посты её почитай. А потом Фрейда.

— Хорошо, Иван Аркадьевич. Сделаю. Всё сделаю. Спасибо вам!

Он исчез за дверью, раскланиваясь, а мне стало муторно. Идиот. Сколько же идиотов вокруг! Увы, я физически не смогу всё делать сам, приходится полагаться и делегировать. Но прежде чем дать свободу, надо скрутить в бараний рог так, чтоб аж рёбра хрустнули. У любой свободы есть границы. Если ты свои чётко не очертишь, будешь лететь на пинках, очертя голову, на топливе чужих ошибок. И сам будешь виноват.

Я вздохнул.

Рита Мостер опять пришла в голову. Краеугольный камень с сиськами, чёрт!

Я скомкал бумажку и скатал её в шарик. Бросил издалека и попал в кубок за лучший девелопперский проект. Трёхочковый. В десяточку. Скатал другой. Снова попал.

Человеческий фактор, пожалуй, самая рискованная переменная. Гения, олигарха и политика может слить смазливая модель с образованием в восемь классов, потому что обиделась. Как это недавно случилось с Михаилом Кондоровым и стоило ему выборов. «Жёлтая резиновая уточка» в бассейне, снятая с дрона, может затмить все достижения видного государственного деятеля в глазах народа.

А в идеально построенном доме, готовом к сдаче уборщица может не стереть пятно от масла, потому что явилась на работу в расстроенных чувствах. И миллионный контракт сорвётся только потому, что полный собственной важности инвестор поскользнётся на этом пятне и раскроит себе череп. На сером мраморе останется серая масса. И в рай, и в ад все одинаково поедут на катафалке. А я не досчитаюсь прибыли.

Глава 11

На следующий день перед обедом я зашёл переодеться домой. Бросил в прихожей надоевшую куртку. Решил, что достаточно пиджака. Всё равно в машине тепло, а в аэропорту совсем запарюсь. Алевтина Петровна забеспокоилась:

— Иван Аркадьевич, не замёрзнете?

— Не волнуйтесь. В Париже прогноз аномально тёплый этой зимой.

— Вы летите надолго?

— Завтра вернусь.

— Так вы дома редко бываете! — Покачала головой моя супер-горничная. — Хоть бы изредка отдыхали.

— В аду отосплюсь, — рассмеялся я. — Там говорят, каждому отдельный котёл выдают. С обслуживанием.

— Ох, Иван Аркадьевич, не надо бы таким шутить.

— Бросайте сегодня работу, идите отдыхать, — разрешил я.

И спустился с пентхауза центрального корпуса «Поднебесной» на почти доделанный этаж — проверить, как в левом крыле работают рекламщики.

Там всё кипело. По отделанной полностью квартире рассекал на байке нанятый каскадёр. Известная актриса, Дарина Парошина, выглядывала на улицу со стеклянного французского балкона, подставляя голову под снежные хлопья. Белый шарф развевался, тонкое платье эротично вздымалось из-под светлого пальто. В руке алая роза. Казалось, Дарина или взлетит, или вывалится. Операторы суетились. Осветители тоже.

Я понаблюдал немного и, обойдя двоих киношников, направился в противоположное крыло, где размещались ещё не проданные студии. Зашёл в пустое, полностью готовое к продаже помещение ценой почти в миллион долларов. Скоро эти студии уйдут с молотка, и тут всё изменится согласно вкусу и прихоти новых хозяев.

Я коснулся каменной кладки, почувствовал монолитную надёжность стен. Пока они мои. Масло. Было что-то настоящее, кайфовое в не облицованных стенах. В красных и синих трубах, ползущих по полу к встроенным радиаторам, в стекле до потолка. Простота. Отсутствие обмана.

Я всегда чувствую привкус гордости от того, что причастен к созданию этой простоты, без патоки, без фальши. Как кипяток из чайника, даже без заварки. Хлебнёшь такой с мороза, и хорошо.