Война миров

Нашла мигом, и на ресепшене ждала хозяйка. Сказала, что монах просил ее позаботиться обо мне. Отвела в небольшую, наполненную домашним теплом комнатку, принесла чай, повздыхала, глядя на мой убогий гардероб — я ведь так и не переоделась после Москвы. Так измоталась, что совершенно забыла об этом. Куртку только сняла, потому что в Израиле жарко, — и все.

Перед сном я успела лишь принять ванну, отыскать в своей гриве и выдернуть волоски-передатчики, заказать новую одежду и узнать у Санты, как себя чувствует Огги.

И рухнула спать.

* * *

Когда я вошла в палату, Август открыл глаза. Смотреть на него было больно и жутко, но он уже улыбался. Хотя и кривовато.

— Через неделю мне разрешат жить в городе, — сказал он первым делом. — Придется задержаться в Беер-Шеве до окончания курса лечения, но я хотя бы буду не в клинике. Делла, как же я устал валяться на этой койке.

— Тебя прооперировали всего трое суток назад. Из этих суток двое ты проспал.

— Устал, — упрямо повторил Август. — А еще целая неделя.

— Хватит капризничать.

Он помолчал. Я села рядом с кроватью.

— Знаешь, я больше ничего не должен этому миру, — вдруг заявил Август. — Могу пожить для себя. Имею право.

— Август? Что за глупости, ты и раньше ничего не был должен.

— Нет. Я только на Саттанге понял, какой груз ответственности на мне был. С шести лет, с того дня, как я стал герцогом Кларийским, меня давил долг. Долг перед миром. Я не имел права жить как все, быть как все. Я хранил будущее для человечества. Кларион никуда не делся, но больше не обуза. Потому что я выплатил долг сполна. Другим способом. Теперь я могу позволить себе побыть эгоистом.

Я тихо улыбнулась:

— С днем рождения.

— А ты меня не бросишь, если я вдруг стану эгоистом?

— Август, из тебя никогда не получится настоящего эгоиста.

— Ты ответь.

— Не брошу.

— Спасибо. Эх, еще неделя. Представляешь, у меня в голове несколько метров синтетики. Артерии, вены, сосудики помельче… А я совсем этого не чувствую.

— Зато они не будут болеть, как натуральные.

— Но все-таки как-то странно. Внутри меня — и синтетика. Поразительно. А хочешь, потом уедем куда-нибудь отдыхать? Мне на два месяца запретили нервную нагрузку, так что работать я все равно не смогу.

— Танира для тебя слишком беспокойное место?

— Нет, что ты. Мне там нравится. Тебе не будет там скучно?

— Я больше всего мечтаю выспаться. И поскучать в тишине. Пожить спокойно и без тревог.

— Ты точно говоришь правду? Не для того, чтобы потрафить мне?

— Август, ты только что решил быть эгоистом.

— Но не для тебя же. Делла, ты для меня сделала столько, что я не имею права. Ты… да я тебе всем обязан. А я для тебя ничего хорошего не сделал. Но сделаю. Обязательно.

— Угомонись. Ты для меня сделал очень много. Ты дал мне отличную работу, когда я тихо деградировала на Большом Йорке, ты помог мне справиться с Сонно, ты вернул мне брата, ты… Август, не прибедняйся.

Он закрыл глаза и отрицательно покачал головой:

— Ты не все знаешь. Это я расплачивался за свою подлость.

— Подлость?!

— Или за трусость, для меня это одно и то же. Когда-нибудь я непременно расскажу тебе. Не сейчас. Я не готов. Ты только не бросай меня, пока я не расскажу.

— Август, да куда я денусь?

— Куда угодно. У тебя вон какие поклонники, то шанхайский император, то эльдорадский диктатор… Я думал, хуже Берга быть не может. Еще как может!

Стоило бы рассмеяться, но он не шутил. Он действительно так думал. Я помолчала.

— Вчера виделась с Джетом. Он передумал насчет моей неблагонадежности. Зовет к себе на работу.

— Ну, что я говорил?!

— Я отказалась.

— Это еще почему?!

— Потому что не хочу. Мне неинтересно. Он долго смеялся, когда я сказала, что если куда и уйду от тебя, то только в федеральную безопасность. Вон, к Вере Харрис стажером. Он решил, что я иронизирую.

Август очень внимательно и недоверчиво глядел на меня.

— А ты не иронизировала.

— Нет. Я устала. То, как я сейчас живу, слишком сложно для меня. Хочу чего-нибудь простого и понятного.

— Наверное, ты действительно устала. Но это пройдет.

— Август, я не чувствую себя собой в этой жизни. Карьера, успех — это все меня истощает.

— Но ты ведь мечтала сделать карьеру. Я помню, когда мы учились…

— Я добилась куда большего, чем хотела. А теперь я изменилась. Я хочу проводить с ребенком больше времени. Я хочу, чтобы у меня были силы радоваться жизни. Любить ее. Хочу видеть красоту вокруг себя. Хочу ложиться спать в уверенности, что завтра будет новый прекрасный день, а не в ожидании новых неприятностей.

Август осторожно протянул руку и погладил мою кисть кончиками пальцев:

— У тебя будет все, что ты захочешь. Обещаю.

От его прикосновения отчего-то сильнее забилось сердце.

* * *