Война миров

— А я случайно узнал, что продается Калипсо, — сказал Август. — Эмма, вы позволите, расскажу?.. И купил. Проект хороший и красивый, но невыполнимый. Я понимаю, что русские питают страсть к монументальным сооружениям, но четыре планеты под космопорт — бессмысленная трата ресурсов. Проблему можно решить иначе.

— И русские не стали настаивать? — вежливо, но с хищным огоньком в зрачках уточнил Артур Шелдон.

— Подозреваю, что у них не было другого выхода, — ответил Август. — Я сказал: извините, порт нуждается в капитальном ремонте. Я не то что вас не пущу — я вообще его закрою. Но обеспечить большегрузам дозаправку я могу уже через сутки после заключения сделки. Транзитный проход — пожалуйста, хоть сразу. А касательно их грандиозного проекта, то я отверг его. На своей земле я буду строить по своим проектам.

— И это оказался тот минимум, на который они были готовы согласиться, — кивнул Шелдон. — Ну-ну… Я полагал, что этим и закончится.

И выжидательно уставился на Кларка. Я ощутила, как изменилась температура в зале. Заметно потеплело. Артур Шелдон, герцог Санджарский, достаточно ясно дал понять, что думает о ситуации. Герцогов у нас было всего двое — Санджарский и Кларийский. Не стоит и забывать, что Шелдоны занимали первую строчку в рейтинге самых богатых семей мира. На втором месте были Осборны, которые последние сто лет держали строгий нейтралитет и ни во что не вмешивались, на третьем — Маккинби. Еще пять лет назад на втором месте были Энстоны… Все течет, все меняется.

Кларк предоставил слово Августу. Август кивнул и заговорил. Поставленный голос, академически правильная речь, простые слова и несложные фразы. И сразу стало понятно, что заступничество Эммы Гамильтон было, в сущности, нужно ей самой, поскольку Август и один превосходно справлялся с проблемой. Он говорил и говорил, я млела — да если бы только я одна! — а Кларк скисал на глазах. Он с трудом дождался окончания речи и, даже не потребовав от Августа документально подтвердить претензии к Энстону, предложил перейти к голосованию.

Я взяла два шара — белый и черный, — прошла в комнатку «для корзин». Бросила черный в корзину для подсчета голосов, белый — в «склад». На пороге разминулась с Эммой. Та успела шепнуть:

— Все в порядке, я этих сволочей знаю.

Через пять минут Эндрю Кларк объявил результаты: пять голосов за то, чтоб исключить Августа из Собрания, один воздержавшийся — небось, как обычно, Осборн — и тридцать шесть голосов против.

Тема закрыта.

* * *

Банкет начался сразу после Совета. Собственно говоря, пока мы обсуждали Августа, он уже шел полным ходом. Мы вышли в большой зал, Август машинально подставил мне локоть, я так же машинально взяла его под руку. Проходивший мимо нашей группы Кларк не преминул ядовито заметить:

— Ну, все понятно.

И ушел.

Эмма Гамильтон поглядела ему вслед и задумчиво произнесла:

— Мне даже интересно, что именно ему наконец-то понятно?

Мы присоединились к друзьям, державшимся несколько наособицу, что при их многочисленности воспринималось уже как претензия на элитарность. Мэгги, жена Криса, Эмбер Мелроуз-Рассел, леди Памела (Скотт напросился Августу в советники, поэтому в зале был вместе с нами), родители Августа и его сестра Ирина с мужем, мои родители, Татьяна ван ден Берг с Лео Маккинби — они после той нелепой помолвки внезапно подружились и теперь на все светские мероприятия ходили парочкой, — еще человек тридцать Маккинби, Бергов, Торнов… К Августу приблизился Артур Шелдон, Август шепотом извинился, тут же зацепил взглядом Эмму Гамильтон, и они втроем ушли. Можно не гадать зачем. Если бы в благородное собрание пускали Дика Монро, он бы шел четвертым. Ничего, они с Эммой потом все обсудят приватно.

А я внезапно увидела Павлова. О как, и сюда пролез. Его жена была с самого начала, в качестве делегатки от одной из сибирских олигархических семей. И жениха ее я тоже видела — молодой наследник крупного клана, тридцатитрехлетний симпатичный парень, рослый, плечистый, с открытым лицом и приятными манерами. На мой взгляд, напрочь лишенный харизмы, но я пристрастна.

Павлов стоял совершенно один, с бокалом шампанского, равнодушно-снисходительно озирая зал и веселящихся людей. К нему никто не подходил; делегаты обтекали его в движении, словно невидимое, но явственно ощущаемое препятствие.

Я взяла бокал и подошла. Павлов кивнул мне, но лицом не повернулся.

— Я не знала, что ты будешь.

— Куда ж без меня-то…

— Как обычно, торговый представитель «КСМ»?

— Естественно. — Он помолчал. — Должен же я был завершить начатое. Кларк развил такую бурную деятельность, что у меня проснулась паранойя, и я решил провести разъяснительную работу в ваших кругах. Чисто для контроля.

— Я тебя не видела.

— А зачем тебе меня видеть? Я не с тобой работал.

— Ну и, конечно, это отличный повод побеседовать с женой.

У Павлова окаменело лицо. Он пригубил шампанское, окинул скучающим — или тоскливым? — взором зал.

— Она отказалась.

Я посмотрела в дальний конец зала. Красивая, яркая женщина заразительно хохочет над шутками своего влюбленного спутника. Чуть-чуть наигранно, едва заметно.