Война миров 2. Гибель человечества

Довольно примечательно, что среди всех произведений марсианской техники, которые попали в наши руки после Первой войны, именно летательные машины раньше всех удалось заставить работать. При полете они не разрезают воздух лезвиями пропеллеров, подобно нашим аэропланам, – нет, эти машины втягивают воздух, разогревают его до необычайно высокой температуры, а затем он со взрывом выходит из сопел, которые можно поворачивать в разные стороны. Что до теплоносителя, то генераторы энергии, установленные в летательных машинах, явно схожи по строению с теми, что используются в тепловых лучах. По словам Рейли, Лилиенталя и других специалистов, эти машины приспособлены к марсианскому воздуху, который намного разреженнее нашего и имеет другой состав. Крылья, которыми снабжали все наши тяжелые летательные аппараты со времен опытов братьев Райт, в разреженном воздухе не помогут. В таких условиях машине нужно придавать обтекаемую форму, чтобы она скользила в воздухе, словно скат, – именно с этими рыбами сравнивали марсианские аппараты.

В 1907 году летательную машину заметили только через несколько дней после начала войны. Все предположили, что тот аппарат, который видели в Эссексе, собрали из деталей, доставленных в нескольких цилиндрах. Но эта новая машина появилась спустя каких-то несколько часов после приземления цилиндров в Миддлсексе. К тому же все летательные аппараты Первой войны производили впечатление экспериментальных, незавершенных. Этот же двигался куда более уверенно. Я с тревогой осознала, что Уолтер был прав: марсиане многому научились со времен первых столкновений с людьми и вернулись гораздо более подготовленными – и к нашему плотному воздуху, и к другим земным условиям.

Машина летела с запада, вдоль русла реки, то есть направлялась в мою сторону. Я вспомнила, что в Эссексе такой аппарат выпускал из себя черный дым, но сейчас не было видно никаких его признаков. Диск пролетел прямо над моей головой; я пригнулась, но взгляд не опустила. Корпус аппарата был сделан из меди, как колпаки у боевых машин, в нижней части были проделаны бороздки – возможно, они помогали держаться в воздухе, а острый обод диска сзади был покрыт чем-то вроде оперения.

Теперь я видела, что машина летит не одна: под ее днищем, словно мухи под брюхом у бегемота, сновали два биплана. Мне показалось, что они не британские – может быть, немецкие, а то и русские. Но если даже представить, что Красный Барон, героически проявивший себя на русском фронте, подберется к марсианской машине достаточно близко, какой вред он сможет ей причинить? И все же было отрадно видеть, что захватчики не безраздельно властвуют в небе.

Я смотрела, как марсианин в сопровождении конвоя летит вдоль Темзы, пока свет восходящего солнца не начал слепить глаза. А потом услышала крики газетчиков: первые экстренные выпуски за этот день вышли из печати.

Я поспешила с набережной обратно в город. Хотя солнце едва поднялось, Лондон уже проснулся, и мне пришлось потолкаться, прежде чем я завладела свежей копией «Дейли миррор», которую беззастенчиво продавали по шиллингу.

ВЗРЫВЫ В МИДДЛСЕКСЕ

ПРИЗЕМЛИЛИСЬ НОВЫЕ МАРСИАНЕ

РАЗВЕРНУЛОСЬ КОРОТКОЕ СРАЖЕНИЕ

ЛЮДИ БОЯТСЯ НОВОЙ КАТАСТРОФЫ

Пока газетчики сколачивали себе состояние, власть уже развернула бурную деятельность. По перекрытым улицам разъезжали фургоны с громкоговорителями, и расклейщики афиш лепили на фонарные столбы новые плакаты:

ЛОНДОНЕЦ!

СПАСИ СВОЙ ГОРОД!

ОТПРАВЛЯЙСЯ НА КОРОЛЕВСКУЮ ЛИНИЮ!

Это новое распоряжение было напечатано над портретом короля. Он выглядел слегка смущенным в тщательно подогнанной военной форме, но его фото явно задевало в народе больше патриотических струнок, чем изображение Марвина, – теперь я это знала точно.