Война миров 2. Гибель человечества

Представьте себе подвесные кронштейны, напоминающие виселицы, и у их основания все те же многорукие машины. На каждой виселице болтались люди, подвешенные вверх ногами. Эти пленники не сопротивлялись, но все же были в сознании. Последующие анатомические исследования доказали: марсиане использовали электричество, чтобы сделать пленных безвольными и вялыми, неспособными сопротивляться, но все это время они находились в сознании – и, скорее всего, ощущали боль. Все они были взрослыми – спасибо хотя бы за это: мои воспоминания были бы еще чудовищнее, если бы среди этих жертв обнаружились еще и дети. Итак, подвешенные люди. Глаза закрыты, лица залиты кровью, волосы разметались, юбки женщин непристойно свисают. Некоторые из жертв были весьма неплохо одеты – но теперь это было уже не важно.

И красная трубка, торчащая из шеи у каждого повешенного – с левой стороны, как сейчас помню, – прикрепленная прямиком к яремной вене или сонной артерии. Эти трубки с другой стороны подсоединялись к кормушке, расположенной между сидящими марсианами, и были помечены какими-то неизвестными значками, которые Кейнс, эксперт по переливанию крови, впоследствии счел указаниями на группы крови; возможно, марсиане предпочитали или вынуждены были потреблять человеческую кровь только особых видов, и потому трубки были помечены, чтобы не перепутать.

Потому что, разумеется, происходило пиршество.

Последний этап процесса был несложным. Своими странными руками с длинными пальцами марсиане брали трубку и засовывали ее во что-то вроде катетера, прицепленного к своему телу, и переключали рычажок, чтобы кровь текла напрямую из человеческого тела в их собственное. В кругу марсиан сидели даже детеныши – они были копией взрослых во всем, кроме размера, и у них были свои собственные маленькие катетеры. Я заметила, как один из взрослых аккуратно помог растерянному малышу прикрепить трубочку к телу. Это было почти трогательно.

– Иногда во время еды они впадают в исступление и высасывают все до капли, – прошептал Кук мне в ухо. – И потом приходится долго ждать, когда же будут пойманы следующие жертвы, сколько бы ни было многоруких машин. Марсианину нужно пропускать сквозь свой организм много крови. Почему? Я не хирург, но могу предположить, что это для того, чтобы заменить грязную кровь чистой и избавиться от отходов, а как иначе им это делать? Никто из нас ни разу не видел, чтобы марсианин ходил в туалет, не так ли? Вы небось даже об этом и не задумывались. Иногда они просто сливают из пленников всю кровь в огромные холодильники. Ну а временами, как сейчас, они неспешно ее вкушают. Это у них вроде чаепития, понимаете? – он рассмеялся. – Они сидят почти чинно. Иногда опустошают человека за один заход. А иногда переворачивают его и вешают в хранилище, оставляя лакомство на будущее. Само собой разумеется, в итоге высасывают всех.

– А потом? – похолодев, спросила я.

– А потом от них больше никакого толку, – он жестоко улыбнулся. – Вороны в этом смысле союзники марсиан. Вы, леди, держитесь молодцом – я был уверен, вы в обморок грохнетесь или сразу сбежите. Итак, что теперь? Предложите им поговорить о геометрии?

– Нам нужно посоветоваться, – сказала я, и мы с Верити отошли в сторону.

Ее лицо было искажено гневом и отвращением.

– Будь у меня цеппелин и огромная бомба, я бы стерла это место с лица земли. Такого не должно происходить на нашей планете.

Пришло время признаться. Если не сейчас, то когда?

– У меня нет бомбы, Верити, но есть кое-что не хуже…

И я вкратце рассказала ей об Эрике, базе Портон-Даун и сыворотке в моей крови.

Я ожидала, что она обидится, узнав, что я скрывала от нее эту информацию. Я бы на ее месте так и поступила. Но Верити оказалась лучше меня и гораздо умнее, чем можно было ожидать, учитывая ее образование. Как только она поняла общий принцип, то сразу предложила варианты действий.

– Ты воспользуешься этим оружием? Мы же сейчас в самом логове, а Куку удается безнаказанно здесь бродить. Если бы мы могли попасть в хранилище крови, о котором он говорит…

– Нет, – я отпрянула и отвернулась. В смятении, измученная, я сейчас действовала на инстинктах, и они говорили мне, что травить никого нельзя. – Если мы используем этот беспощадный патогенный вирус из африканских джунглей, чем мы будем лучше марсиан? И даже если мы преуспеем, этого будет недостаточно. Даже если мы отравим этих марсиан, другие найдут противоядие, и на Землю будут прибывать все новые и новые цилиндры…

Верити беспомощно спросила:

– Так что же тогда делать?

Решение озарило меня как вспышка света.

– Один из читателей моих мемуаров, – как-то раз сказал мне Уолтер Дженкинс, – раскритиковал мою точку зрения на то, что случилось с марсианами на Земле в 1907 году.

Я тогда ответила:

– Ты имеешь в виду их массовую смерть от вируса? Как именно раскритиковал? Насколько я знаю, это был продуманный и логичный вывод.