Война миров 2. Гибель человечества

Наконец они добрались до площадки, которая, по словам Гомера, подходила для съемки; он сказал, что заранее ее приметил. Пока Чери устанавливала камеру на штативе, Гомер бросил коробки с пленкой, вынул из рюкзака радиоприемник и стал его настраивать, пытаясь поймать сигнал. Потом они оба принялись рыться в рюкзаке в поисках бутылок с водой.

Чери окинула взглядом открывшийся вид.

Место действительно было выбрано удачно. Лос-Анджелес расположен в низине, обрамленной горами на западе и востоке, и отсюда, с этой высоты, в объектив попадало все: и бесстыдный блеск Голливуда, и серая груда зданий в центре города. Прямо под ногами виднелось зеленое пятно Пасадены, пригорода с лужайками, кустами роз и вьющейся геранью; Чери давно вынашивала мечту когда-нибудь туда переехать. А на западе, за городом, простиралась бесконечность Тихого океана, все еще покрытая утренним туманом. Этим утром океан усеивали суда: яхты, пассажирские лайнеры и продолговатые серые силуэты боевых кораблей.

Дорога, ведущая из города, тоже казалась запруженной – хотя даже самые крупные автомобили выглядели отсюда ползущими муравьями. Чери показалось, что она услышала пронзительный свист паровоза, почти такой же тревожный, как и те жутковатые крики с востока.

Прошлой ночью, когда наконец выяснилось точное место приземления марсиан, бо́льшая часть ее знакомых в Лос-Анджелесе сказали, что планируют собрать вещи и убраться из города. Если они действительно решились уехать, то их путь наверняка лежал на север, в сторону Сан-Франциско, по лучшим шоссе и по прибрежной железнодорожной линии. Ей стало интересно, поставят ли камеры на вокзалах и вдоль шоссе, чтобы запечатлеть этот великий американский исход, повторяющий то, что случилось на Лонг-Айленде и до этого дважды в Лондоне.

Впрочем, пора было приниматься за дело. Она установила камеру, зарядила ее пленкой и вручную перемотала несколько кадров, настраивая панорамную съемку. После она развернула камеру и сфокусировала ее на Гомере, который сидел на грязной земле, надев наушники, и возился с радио.

– Вот дерьмо, – вдруг сказал он.

Чери нахмурилась: он редко ругался.

– Что случилось?

– Марсиане… Я настроился на KDZF.

Он был заядлым радиолюбителем, и Чери знала, что это была его любимая станция – и одна из наиболее заслуживающих доверия, поскольку ею владел Автомобильный клуб Южной Калифорнии.

– И еще перехватил переговоры нескольких полицейских отрядов.

– И что же делают марсиане?

– Они разрушили акведук. Река Оуэнс… Как только они выбрались из своей ямы, то немедленно послали туда отряд.

Чери, конечно, знала об акведуке – широком канале, по длине сопоставимом с расстоянием от Вашингтона до Нью-Йорка, который доставлял в Лос-Анджелес воду. И теперь этот великолепный образец гражданской архитектуры был разрушен – вот так запросто.

– Значит, они хорошо подготовились, – задумчиво произнесла Чери. – Перерезали главную артерию. И где они сейчас?

Гомер вслушался в передачу, и его глаза округлились. Он снял наушники, встал, огляделся вокруг и ткнул пальцем на восток:

– Вон там.

И в этот момент боевые машины марсиан как ни в чем не бывало прошагали по холмам прямо позади них.

– Господи, – произнес Гомер.

– Помоги мне.

– Что?

– Помоги развернуть камеру. Подавай пленку. Скорее, Гомер, черт побери! Мы же залезли сюда именно за этим!

Нажимая на рычаг, она смотрела сквозь объектив на уменьшенные копии марсиан. Она увидела пять, шесть, семь машин, рассыпавшихся по холмам. Чери снимала то панорамно, то крупным планом, пытаясь ухватить самую суть их движения. Сейчас издалека они казались ей не столько машинами, сколько грациозными животными: высокие и длинноногие, наподобие жирафов, они расхаживали по склонам в поисках лучшей позиции.

Пять лет назад, в своем родном городе Мэдисоне, штат Висконсин, она постоянно пересматривала фильм Гриффита «Марсианское лето», выпущенный в честь десятилетней годовщины Первой английской войны. Этот фильм с Чарли Чаплином – в фирменном образе обаятельного артиллериста-кокни – и Мэри Пикфорд, игравшей спасенную им девушку, в которую он позже влюбился, был одной из главных причин, по которым Чери вообще решила отправиться в Голливуд. Теперь же у нее было чувство, что снятые Гриффитом сцены с высокими и шаткими боевыми машинами, поверженными отважными британскими войсками под началом еще более отважных американских добровольцев, не очень-то близки к реальности.

Со стороны залива раздался грохот, заставив ее подпрыгнуть. Она потеряла фокус, и камера зашаталась.

Гомер схватил Чери за плечо и закричал:

– Смотри! С кораблей стреляют пушки!

Чери увидела клубы дыма у бортов тех самых серых силуэтов. Снарядов она разглядеть не могла, но вскоре увидела на холмах, где обосновались марсиане, взметнувшиеся фонтаны земли и услышала звуки взрывов. Пушки выстрелили еще раз и еще. Война началась. Чери спешно повернула камеру.

Гомер сжал кулаки:

– Да! Размажьте этих дьяволов! Видишь, сперва был небольшой недолет, потом перелет – это они окаймляют огнем, а следующими залпами…