Война миров 2. Гибель человечества

Миновав Аксбридж, мы добрались до остатков Траншеи – сложного укрепления, воздвигнутого вокруг марсианского Кордона. Сейчас сквозь Траншею просто прорубили проход, и я с интересом глядела снизу вверх на укрепления, которые выглядели словно искусственные холмы, покрытые редкой травой и кипреем. Мне было очень странно видеть это место без солдат, которые наводняли его в былые годы. Затем мы въехали непосредственно за Кордон – через то изрытое кратерами пространство, куда упали первые пустые марсианские цилиндры. Спустя годы на этом месте все еще была безжизненная пустошь.

Однако еще более странно было ехать по сельской местности внутри Кордона, сквозь городки и деревушки, зеленые холмы и сонные окрестности Чилтерн-Хилс, сравнительно нетронутые даже сейчас. Этот регион марсиане, по выражению военных аналитиков, «возделывали», чтобы всегда иметь под рукой гуманоидов, лишенных возможности убежать. Так что здесь можно было увидеть деревушку с несколькими открытыми трактирами, а неподалеку – церковь с расплавленным шпилем. В полях бродили стада коров и овец, и среди них – телята и ягнята, благополучно родившиеся в этом году.

Но я знала, что эта область – вся территория внутри марсианского Кордона – до сих пор находится под управлением военных, как в прежние времена вся страна. Здесь продолжалось в высшей степени секретное расследование: кого из местных жителей можно было обвинить в активном пособничестве марсианам. Конечно, все это было четырнадцать лет назад, и виновные – или, по крайней мере, те, кто опасался, что их обвинят, – давно сбежали. Например, последнее, что я слышала об Альберте Куке, – что он живет под вымышленным именем в Аргентине вместе со спутницей Мэри и дочерью Бэлль, и мне казалось немилосердным лишать этого сурового, однако здравомыслящего человека спокойной старости. Я была рада, что с Фрэнка сняли обвинения в пособничестве, однако с моего горизонта он с тех пор пропал – насколько я слышала, он работал врачом в странах, все еще оправляющихся от атаки марсиан. А Мариотт получил Орден Британской империи, к его вящему удовлетворению.

И вот наконец мы приехали в Амершем.

4. Снова в Редуте

В очередной раз, не без трепета, я вступила в эту крепость в милю шириной.

Я не была здесь с тех пор, когда мы пробрались в яму в компании Альберта Кука – тогда еще сами марсиане были на месте. Теперь повсюду был виден налет человеческой цивилизации: металлические дорожки, ступеньки и лестницы, небольшие бараки, сваленное тут и там снаряжение. Люди ходили в комбинезонах и шлемах разных цветов. Все это напоминало мне какие-то масштабные археологические раскопки – как у Шлимана в Трое. Однако вокруг были металлические заборы с колючей проволокой, повсюду сновали военные патрули, а когда мы выбрались из машины, я заметила, как над головой проплыл боевой цеппелин, сверкая мощными линзами.

Я постаралась не обращать на все это внимания и представила на месте людей марсиан и их технику. Да, пожалуй, эти террасы мог бы создать марсианский экскаватор. А та горка земли с поблескивающими кусочками кварца вполне могла бы послужить сырьем для многорукой машины, производящей алюминий. На той врезающейся в стену площадке собирались бы за трапезой сами марсиане, издавая свой жуткий гул. А вокруг стояли бы не скучающие охранники, а боевые машины.

А где-то внизу, под всей этой суетой, по-прежнему лежал в руинах старый Амершем и его несчастные обитатели, мгновенно расплющенные о землю в тот момент, когда упали цилиндры, – уровень разрушений, достойный «Боудикки».

– Столько охраны – ну, вероятно, лучше перестраховаться, – вполголоса проговорила я, когда мы выбрались из машины.

– Безусловно, – сказал Джо, который вел меня дальше, теперь уже пешком, в глубь этого таинственного места. – В конце концов, мы бы оставили после себя минные поля и другие ловушки, так что мешало марсианам поступить так же? Впрочем, пока ничего подобного не обнаружили. А еще ведутся разговоры, что стоит сохранить все это нетронутым и создать памятник для будущих поколений, как в Уокинге…

– Не уверен, что это разумно.

Это сказал Уолтер Дженкинс.

Он стоял, ожидая нас. На мой взгляд, выглядел он посредственно: исхудавший, лицо блестит от защитного крема, руки затянуты в перчатки, напоминающие повязки. Но, в конце концов, ему было уже семьдесят. Он осторожно обменялся рукопожатием с Хопкинсом; со мной он был знаком достаточно хорошо, чтобы не пытаться это сделать.

– Приятно снова встретиться, Уолтер, – суховато сказала я.

– Что, это кажется вам неразумным, а, старина? – благодушно спросил Хопкинс.