Война миров

Страшно недовольная всем миром, я поехала на работу. Выполнила обычные для понедельника заказы, обнаружила, что вся середина дня у меня свободна. Я заглянула к ветеринару, проведала Тито. Котенок безмятежно дрых, ветеринар встретил меня, как особу королевской крови, честное слово. Поведал, что котенок страдал от нескольких видов паразитов, но лечение начато, через недельку можно будет забрать пациента домой. Я заподозрила, что накануне поступила неправильно, оплатив счет полностью. Похоже, я была редким исключением среди клиентов. Надо было дать процентов десять и сказать, что на продолжение банкета лучше не надеяться. Ничего, у меня еще все впереди.

Я взяла у ветеринара контакт предполагаемой заводчицы, сделала несколько снимков Тито – благо он как раз проснулся, – попросила собрать необходимые для идентификации котенка анализы. Зажав под мышкой симпатичный и тщательно запечатанный контейнер с пробирками, я, насвистывая, вышла на парковку и села в машину. Тут-то меня и настигло сразу шесть писем. Одно от Арриньо, пять от Энрике. Что мне там желал сообщить Энрике, я даже читать не стала, а Арриньо просил о встрече в кафе при Музее Литературы. Я прикинула, что мне совсем не помешает книжка о породе мейн-кун, ответила, что буду в этом кафе к двум часам. Затем написала вероятной заводчице и поехала в фелинологический клуб.

В клубе мне выкатили такой безумный счет за составление генной карты котенка, заключение о его породности и происхождении, что я не выдержала и устроила скандал в лучшем эльдорадском стиле. Нет, я все понимаю – порода дорогая, редкая, но не может же анализ ДНК кошки стоить дороже, чем анализ ДНК человека! Компьютеру глубоко по фигу, кошка породистая или нет, он затратит одинаковое количество времени и энергии на анализ что мейн-куна, что дворняжки. Дать заключение по мейн-куну даже проще, потому что этих кошек мало и база данных крохотная. Я еще понимаю – родословная может быть дорогой. Но не анализ! И не надо мне твердить, мол, в счет включена стоимость родословной. Во-первых, я этого пункта не увидела. Во-вторых, котенок мог оказаться и беспородным. А в-третьих, это навязанная услуга – я ведь могу и не захотеть получать родословную.

Потом явилась заводчица, и скандал набрал повышенные обороты. Меня обвинили в том, что я украла котенка, – это еще до результатов анализов, ага-ага. В том, что я помогала мерзавцу убивать кошку и ее приплод. Нет, мне тоже интересно, каким образом котенок преодолел почти пять километров от места гибели своей матери до моего дома. Но при чем тут я? Я подобрала его, когда он уже несколько дней жил в доме. В общем, заводчица мне не понравилась, я ей тоже. Хорошо хоть у секретаря клуба хватило мозгов не вызывать полицию, как того требовала заводчица.

Конечно, я понимала ее мотивы. Убитая кошка была ценным племенным животным. Ее потенциал при продаже недооценили, она выглядела очень скромно на фоне своих братьев и сестер. Впоследствии заводчица пыталась выкупить кошку обратно, но безрезультатно. Тогда она убедила владельца свести кошку с лучшим котом с условием, что всех котят он продает ей оптом, со скидкой. Владелец не очень-то хотел связываться с котятами, но поддался на уговоры. Теперь весь драгоценный помет погиб вместе с мамой, зато появилась чудесная возможность забрать единственного выжившего котика совершенно бесплатно.

В долгу я не осталась, наговорив порядочно гадостей. Заводчица заткнулась, всем своим видом показав, что затишье временное, что война объявлена и реванш не заставит себя долго ждать. Я уже почти мечтала, чтобы тест ДНК дал отрицательный результат.

Мне пришлось ждать полчаса, затем секретарь клуба с фальшивой любезностью сообщила: ответ положительный, это действительно тот самый котенок. И теперь мне придется собрать массу документов, чтобы подтвердить свое право владеть этим животным. А если я хочу получить родословную, то мне необходимо заплатить вступительный взнос в клуб, а также гарантировать участие котенка во всех зоотехнических мероприятиях клуба. Лучшей гарантией, как считалось в клубе, была оплата этих самых мероприятий авансом. Сумму мне назвали такую, что я дар речи потеряла. Секретарь при этом безразличным тоном обронила: я в любой момент могу вернуть котенка заводчице, раз уж мне не по карману его содержание. Прошипев, что в таком случае буду держать его как беспородного, я покинула клуб.

На парковке у Музея Литературы я была за пять минут до назначенного Арриньо времени. И сразу же увидела его – выходящего из машины. Он приветливо поздоровался, я бы даже сказала, контрастно приветливо на фоне того, как меня приняли в кошачьем клубе.

– Вы чем-то огорчены, – весьма проницательно заметил он.

– Прошу прощения. Это личное.

– О-о. Надеюсь, вас огорчил не наш общий знакомый?

Я вынужденно рассмеялась:

– Нет.

– Могу ли я помочь вам?

– Думаю, что нет.

– И все-таки?

Я посмотрела ему в глаза.

– Я бы хотел помочь вам, – произнес он с нажимом.

Я пожала плечами, потом показала фото котенка:

– Вот причина.