Война миров. Том II

При прошествии времени трудно понять, что вообще поступило на хранение в тот или иной музей. Вот на днях в запасниках австралийского музея вдруг обнаружили папирус с недостающими фрагментами книги Мертвых.

И назвали это открытием.

Это касается и артефактов, обнаруженных в помещении, в котором, судя по оставшимся разновременным "экспонатам", был… музей. Вулли сравнивал это удивительное событие с тем, как если бы, заглянув в свой платяной шкаф, вы обнаружили там древнеримскую статую.

Представьте реальное время: 2500 лет назад уже существовал музей, в котором хранились артефакты 1500-2000-летней давности. При этом Вулли посчитал часть их копиями. Это примерно так, как если бы вы сейчас посетили Пушкинский музей, где большинство античных скульптур копии. То, что найден был именно музей, следовало из надписей на глиняном цилиндре, сделанных на трех языках, в том числе шумерском.

Этот музей, древнее чудо, полное еще более древних чудес, принадлежал принцессе Эннигалди, дочери Набонида, последнего царя неовавилонской империи.

Её обязанности были традиционны для дочерей месопотамских царей — она была верховной жрицей богини луны. "кунсткамера" была построена при поддержке и поощрении её отца, любителя антиквариата и собирателя древних артефактов.

Прямых записей слов Эннигалди и Набонида на глине найдено не было, поэтому мы можем только догадываться, зачем им нужно было собрание древних древностей в Уре. Вулли подозревал, что принцесса и царь были естественными продуктами своей эпохи, одержимой величественным имперским прошлым. Царь испытывал неудержимое чувство ностальгии по давним временам, как сейчас Геннадий Андреевич ностальгирует по могучему СССР. В ретроспективе они могли узреть, с учетом амбиций восточных соседей, окончательную судьбу государства и физическую смерть Ура, будущей жертвы жестокой засухи и капризов Евфрата.

Осколок империи

Искать и серьезно заниматься раскопками на Ближнем востоке впервые стали рыцари Храма Соломона.

Тамплиеры твердо знали, что нужно искать и делали это целеустремленно и по плану. Некоторые территории им были недоступны по причине враждебных отношений с арабскими племенами. Таковая возможность представилась только через 5 столетий, когда орден потерпел несколько метаморфоз и стерся с видимого горизонта, а арабов стали неуклонно "умиротворять".

Незадолго до начала второй мировой войны Вулли начал раскопки на месте древнего хеттского города кархемис в Сирии. Сейчас на его месте Йерабис. Город безуспешно искали на берегах Евфрата, пока гигантскую кучу щебня не опознал как бывший город англичанин Джордж Смит. Кархемис долгое время принадлежал фараонам Египта, а затем стал хеттской столицей. Несколько раз за 298 тысячелетие переходил из рук в руки, пока за 600 лет до Р.Х. Навуходоносор не одержал окончательную победу над фараоном Нехао (Иер. 46, 2).

Хетты — древний индоевропейский народ (арменоидного фенотипа), когда-то заселивший Балканы и Грецию.

На культуру хеттов сильно влияла вавилонская цивилизация, поэтому письменностью им служила шумерская клинопись. Хетты первыми освоили технологии производства железа, которые держали в секрете. Это давало им преимущество в войнах. Поклонялись Тишуб-Тарку, которого изображали с лабрисом в одной руке и ваджрой в другой. Бога Грома всегда сопровождала двуглавая птица.

Изображение XIII в. до Р.Х., пожалуй, первое внятное изображение двуглавого орла на камне. символ неоднократно встречается у малоазиатских хеттов в разных вариациях, затем перекочевавших с крестоносцами на запад. По стилистике прослеживаются как египетские (в рисунке крыльев), так и шумерские черты. Это совершенно оправдано, учитывая переменное давление этих цивилизаций. Как религия, так и культура хеттов были синкретичны. Здесь в когтистых лапах орла мы видим тех же зайцев, что на картинке из синагоги в главе 8.

Очевидно, что раскопкам в кархемисе придавали большое значение. Были кем-то выделены серьезные средства — аккуратно разобрать гору щебня, рассмотрев каждый камешек, с тем чтобы докопаться до культурных слоев, — стоит немало. Экспедицию возглавил сам Дэвид Джордж Хогарт, оставив на время место архивариуса Эшмолеинского музея. Спешили — в воздухе уже вовсю пахло порохом.

Раскопали остатки дворцов, укреплений и новохеттский храм, похожий на семитский: с двумя симметричными колоннами перед входом, большим двором, за которым следовало святилище — маленькая копия Храма Соломона.

Дела шли неплохо. Хогарт поручил руководство экспедицией профессионалу Вулли. Но для надежности и чтобы тот не расслаблялся бесконвойно, приставил к нему комиссара. Примерно так, как чуть позже Фурманова приставили к Чапаеву. Как направляющую силу партии, да риски утечки нужно было минимизировать.

На фотографии с раскопок справа Леонард вулли. Ну, а кто слева?

Ба! Да это же человек-легенда — Лоуренс Аравийский!

Знаменитый английский разведчик. Вот так компот!

Томасу Эдварду Лоуренсу в то время было 23 года.