Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943

Наиболее удобным местом для обзора всего занятого врагом пространства была та самая гряда, откуда выбили русских. Я отдал приказ перебазировать туда мой НП и 2-ю батарею. Те часы, которые я там провел – должен был провести, поскольку вид оттуда действительно был всеобъемлющ, – принадлежали к самым страшным часам моей жизни. Командир саперов ничуть не преувеличивал. Между скальными глыбами и в различных углублениях лежали мертвые русские в таких количествах, что нельзя было сделать и шагу, чтобы не наступить на них. Порой два лежащих, одно на другом, тела оказывались еще и на третьем, скорчившемся под ними. По всей видимости, еще живые использовали уже мертвых как укрытие от свинцовой смерти. Я споткнулся об одно из тел и упал на другое, с вывалившимися из распоротого осколком живота кишками. Прямо рядом с моим лицом я увидел голову убитого без крышки черепа, а с другой стороны на меня смотрели остекленелые голубые глаза светловолосого матроса. Среди множества лиц нордического типа (на флот набирали отборных призывников, как правило, в основном русских (включая украинцев и белорусов). – Ред.) можно было увидеть также и узкоглазых калмыков или узбеков. У некоторых посмертное выражение лица было искажено ужасом, кое у кого – невыносимой болью, а порой на лицах можно было прочитать безмерное удивление, как будто своим уже потухающим взглядом они увидели иной свет. Некоторые из погибших в буквальном смысле прятали свои лица в траве, другие лежали с запрокинутыми головами, обратив лица к небу.

Разложение тел зашло уже далеко. Кожа мертвых была уже покрыта трупными пятнами или совсем почернела. Стоявший в воздухе отвратительный запах гниения можно было выносить, лишь постоянно держа во рту зажженную трубку. В зоне заградительного огня наших батарей убитых было больше всего.

– Да, натворили мы тут дел, – сказал я Людвигу. – Действие снаряда с чувствительным взрывателем против находящейся вне укрытия живой силы просто ужасно. Разрыв происходит, как только снаряд ударяется в землю. При этом на этой войне не существует полосы земли с воронками от снарядов, где можно было бы укрыться, как на Первой мировой.

Сколько здесь лежало трупов, сосчитать оказалось невозможно. Густой кустарник и скальные валуны позволяли видеть только незначительное пространство вокруг. Но если встать на какой-нибудь из валунов, то все окружающее пространство было заполнено мертвецами.

– Ничего подобного я тоже никогда в жизни не видел, – сказал Людвиг. – Теперь Звездную гору вполне возможно переименовать в Гору мертвых.

В одном месте, где, по крайней мере, окружность диаметром десять шагов была свободна от трупов, я установил свою стереотрубу. Командир 2-й батареи отыскал небольшой каменный блиндаж, который построили русские. Необходимость управления огнем и общий обзор отвлек нас от нашего ужасного окружения.

Ближе к обеду бой несколько стих. Мой ординарец нашел нас в новом месте. Одной рукой он закрывал нос и рот, а в другой нес полные котелки.

– Черт побери! Как только господин майор может выносить эту вонь! – С этими словами он поставил перед нами котелки, добавив: – Приятного аппетита!

Когда мы выбрались из блиндажа, с разбросанных повсюду трупов поднялись рои ядовито-зеленых мух, которые нацелились на принесенный нам обед. Мне уже было все равно. Так и так я не мог бы поднести ложку ко рту.

К нашему НП образовалось вскоре довольно оживленное движение из посыльных и просто никем не званных любопытствующих, что не ускользнуло от внимания вражеских артиллеристов.

Шшш-т-рэнг! – разрыв с перелетом.

Шшш-т-рэнг! – разрыв с недолетом.

Следующий снаряд упал опять с недолетом, но ближе к нам.

– Они стараются взять нас в вилку. Безошибочная тактика. Один из следующих выстрелов ляжет как раз в цель. Но не будем ждать этого. Рассредоточиться за скалами, живо!

Командир 2-й батареи со своими людьми предпочел переждать обстрел в небольшом блиндаже, где ему пришлось просидеть около получаса.

Поскольку поле боя внизу несколько сместилось, я установил свой НП снова на конусовидном обломке скалы рядом со своей палаткой, откуда мог отлично просматривать все ущелье Пшиша. Основной удар нашего наступления теперь наносился там, и именно туда я направил огонь всех батарей. Когда батальон Брауна форсировал реку и занял куполообразную гору по другую ее сторону, я отдал приказ обеим моим батареям горных орудий передислоцироваться в ущелье Пшиша. Потом я крикнул в тыловой лагерь, чтобы за нами последовали необходимые в ущелье подразделения.

– И скажите Хайну, – приказал я обер-вахмистру, – чтобы он со своим «Фольксвагеном» продвинулся как можно дальше вперед, ко мне навстречу.

– Но Хайн же с «Фольксвагеном» остался в Майкопе.

– Как так?

– Когда начальник финансового отдела вчера вечером вернулся, колонна снабжения уже снова двигалась в путь. И начальник финансового отдела сказал, что по этому случаю господин майор разрешил бы ему использовать «Фольксваген».

– Это совершенная неправда.

– Однако оба сегодня утром уехали, и Хайн просто не мог к этому времени вернуться.